внимательно смотреть на приборную панель, нажав одну единственную кнопку. — Браун, Марти, целые орудия быстро в салон! Пока я готовлю самолёт к взлету, чтобы всё было внутри!
Ответа словесного не услышал, зато услышал топот ног. Люди понимали, что лучше не спорить. И делали то, что должно. Не всё потеряно. Не все находятся под влиянием этой чёртовой правительственной системы…
Спустя пару мгновений, как только вернулась та парочка, сделав несколько заходов за целым вооружением, капитан корабля тут же начал набирать какие-то комбинации. Почти сразу же по самолёту прошла вибрация, символизирующая начало работы предпусковых механизмов, проверки и тому подобное. Чип всё это обрабатывал, показывал, какие именно тесты запускались, в основном самые важные. Но времени у нас особо даже на это не было. С расчётами временем чип мог спокойно обмануть. Причём очень спокойно.
— Сколько осталось до запуска самолёта? — уточнил я у капитана корабля, когда снова бросил взгляд на обратный отсчёт до попадания по нам, по этой чёртовой горе, по всем, кто тут находится ядерного оружия.
До поражения ядерным оружием осталось 28 минут.
— Примерно минут двадцать точно. А что, есть какая-то спешка? — уточнил капитан, видя то, что было на моём лице, и уже после этого начал что-то подкручивать на панели, отменяя какие-то маловажные предпусковые проверки. Как их там называли в моей «прошлой» жизни? Тестовые? Предварительный контроль, во, вспомнил.
Чип всё видел, он всё знает, что делает капитан. Жаль, я ни хрена не понимаю и не смог перехватить управление, а то мы бы уже полетели. Жаль, что я либо слишком туп, либо слишком мало помню. По крайней мере, как управлять такими самолётами, я точно не помню.
К слову, удивительно, что для перелёта нужны самолёты на ядерных реакторах… это какое расстояние между материками должно быть, чтобы не хватало обычных ракетных самолётов, которые существуют почти на каждой планете? Чёрт! Да откуда это-то я вспомнил⁈
— Слишком долго, — отвёл я взгляд от капитана и посмотрел в салон через открытые двери, там была суета, оставшиеся члены экипажа пытались остановить кровотечение Ивана, которое всё никак не хотело останавливаться самостоятельно. — Если мы не покинем стены этого ангара менее чем за десять минут, примерно, то мы не сможем отсюда улететь, — на всякий случай предупредил я капитана, при этом чувствуя, что времени у нас на самом деле ещё меньше, чем я обговорил.
Наблюдая за происходящим позади меня, мне начинало становиться не по себе. Люди кидали на нас злобные взгляды, но… не проявляли агрессии. Да, они, может, и недолюбливали нас, но сейчас вынуждены действовать заодно с нами. Но что будет, когда мы доберёмся до другого континента? Что они предпримут по отношению к нам, если всё будет хорошо на конце пути? Меня они трогать не будут, я восстановил повреждённый самолёт, предотвратил подрыв реактора. Но вот с остальными? Они могут попытаться их обезвредить в самый неудобный момент.
И тут у меня возник в голове очень интересный вопрос. А почему эти военные, личный состав самолёта, решили нам помогать, нежели просто не убить нас, как это делали остальные «герои» этой военной базы. Мы же противники правительства, нас надобно просто убить, а они помогают. Значит, тут точно есть какой-то хитрый план, и нам надо быть готовым к… резкой смене обстановки, так сказать. Они точно попытаются что-то предпринять. Например, вырубить тех двоих, а на меня давить, чтобы я выполнял их указания. Но это, если мы долетим.
Боги, какая у меня чудесная паранойя.
Но больше времени на разговоры не было, капитан хоть и смотрел на меня с некой опаской, но, видимо, мой внешний вид его не так сильно пугал. Больше всего его беспокоил именно тот момент, что от меня по всему самолёту «растеклись» чёрные «канаты», которые начали скреплять отвалившиеся элементы. Он этому особо не доверял, привык думать относительно технической составляющей. А сейчас перед ним был… биомеханизм, а не самолёт. Но стоило ему понять, что дело пахнет жареным, то он начал в активном порядке жать различные кнопки этого самолёта.
Вибрация самолёта усилилась, в некоторых местах загорелись лампочки неисправностей. Я тут же стал уточнять у капитана, что именно не так, что именно нужно «подлатать», он мне говорил без опаски. Мы с ним даже согласовали частный канал передачи данных, где он мне схематично показывал, какие именно узлы нужно было восстановить. Транспаранты тут же начали потухать, а улыбка на лице офицера расцветала всё больше, только каждое такое действие забирало всё больше и больше подконтрольного вещества. Из почти восьми с половиной единиц оставалось две с половиной. Катастрофически мало.
Спустя минут пять вибрация неожиданно закончилась, и множество индикаторов начали загораться зелёным цветом. Но до сих пор шли необходимые тесты, за которые отвечала именно автоматика самолёта, на которые не мог повлиять капитан судна. Но он попытался это ускорить, что-то где-то подкручивал, где-то влиял на результаты… поэтому предварительный контроль в общей сумме прошел не за тридцать минут, как он сказал, а за гораздо меньший промежуток времени.
— Видели бы меня сейчас мои инструкторы, — усмехнулся он, продолжая что-то делать на приборной панели. — Я бы таких получил… ладно… ещё пара мгновений и полетим.
— Лава! — кто-то очень громко крикнул, заставляя смотреть меня на то место, через которое я недавно вошёл.
— Кажется, у нас нет пары мгновений, — с грустной усмешкой сказал я, переведя взгляд на капитана. — Полетели. Живее!
Лава была, и её количество превышало все допустимые нормы для нормального существования человека. Даже сложно описать, сколько именно её поднимается, раз уже до ангарного отсека поднялась. Вся база ниже нас была затоплена, часть лавы, сто процентов, через какие-нибудь дыры вытекла на поверхность. И раскалённая планетарная твердь всё поднималась и поднималась. Надо было срочно что-то делать, но я даже не знал, как. Использовать свою способность, я использовал, а вот принцип управления мне не особо понятен. Но думы думать долго не пришлось, капитан взял всё в свои надёжные руки.
Но самолёт начал медленно двигаться, а лава стала образовывать позади нас небольшой купол. Видимо, Алисия решила не медлить и обезопасить нас прежде, чем до нас доберётся этот бурлящий поток расплавленной почвы и металла. Даже страшно представить, как трудно ей это сейчас даётся, ибо сил у неё действительно оставалось не так много.
Дальше всё было только лучше, только
