Чем ближе мы оказывались к Сормовской промзоне, тем больше зомби было на улицах. Но я ожидал худшего, если признаться честно. Тех, что мы видели, было достаточно легко объезжать. Один из наблюдательных пунктов "кремлевских" постоянно подсказывал, куда нам сворачивать, потому что подступы к промзоне выглядели как настоящий лабиринт. Отчасти из-за этого "заводские" оказались отсечены от мира - сами себя перехитрили.
Улицы были завалены машинами, автобусами и прочим, таким способом "заводские" рассекали и дезориентировали потоки мертвечины, шедшей в их сторону. У самой территории речного порта, где размещалось руководство "заводских", баррикады становились все серьезней, а затем начали попадаться целые улицы, перегороженные стенами из бетонных блоков с колючкой по верху. В стенах были бойницы, за бойницами - люди. Но таких проходов было мало, и стоило "кремлевским" занять подходы к ним, как блокада стала абсолютной, да еще и своими руками созданной.
В конце-концов мы проскочили через целый лабиринт баррикад и стенок, уперлись в мощные металлические ворота, которые начали открываться при нашем приближении. За ними нас ждали. "Четверка" аэродромного сопровождения, непонятно как очутившаяся на судостроительном заводе, встала перед нами, включив оранжевые проблесковые маячки, и покатила впереди. Нам оставалось только следовать за ней между каких-то заборов, складов, корпусов, пандусов, свалок металлолома, опор кранов - настоящий лабиринт. В конец концов она тормознула возле четырехэтажного административного здания, на крыльце которого стояли четверо в разномастном камуфляже, с автоматами на плече. С виду на все сто гражданские, по мордам и выправке видно, а камки сейчас достать не проблема.
Из "четверки" выскочил совсем молодой парень, лет восемнадцати с виду, с "укоротом" на груди, сказал что нас ждут и побежал впереди, заставляя нас спешить чуть не вприпрыжку. Парень пронесся ураганом по коридору первого этажа, выскочил на узкую лестницу, по ней провел нас на четвертый. Мы неслись за ним, грохоча ботинками. Он довел до двери со свинченной табличкой, от которой осталось только не выцветшее пятно, постучал в нее и, не дожидаясь ответа, вошел, приглашая нас за собой.
В комнате - огромном кабинете с длинным совещательным столом, было тяжело накурено, до потери видимости, и сидело там не меньше десятка человек. Стол был завален картами и какими-то схемами. Некоторые из сидящих были одеты в гражданское, некоторые - в камуфляж, а двое из сидящих были даже в морской форме. Нас встретили радушно, но не слишком внимательно, в стиле "заходи, раз пришел". Кто-то предложил чаю, мы не отказались, и всего через минуту в кабинет зашла некрасивая полная девушка с подносом, на котором сразу дымились штук десять разномастных чайных кружек. Кружки расхватали, девушка вышла.
Один из присутствующих, толстоватый мужик лет за пятьдесят с обветренным лицом с грубыми чертами, пригласил нас присесть к директорскому столу, как у кого получится, сказав, что у большого стола все равно поговорить не дадут. В это было легко поверить. Представились, принимавший нас оказался бывшим заместителем начальника грузового порта или кого-то в таком духе, я толком и не понял. Назвался Дмитрием Харламовым.
- Давайте, хлопцы, излагайте, чего хотели? Если договоримся с "кремлевскими" о прекращении огня и о том, что они к нам не полезут больше, то мы вам век благодарны будем.
- Нам надо проехать на ту сторону реки с машинами. - сказал я. - Три машины, одна из них с прицепом.
- А там нет ничего, - вроде как удивился он. - Даже людей. Люди ушли, кто хотел - все давно перебрались на эту сторону. Есть наши люди в порту, разумеется, есть еще отряд у складов Росрезерва. А больше никого, одни мертвецы. Зачем вам?
- Нам надо дальше, в область. Задание у нас. - ответил я.
- Задание... - хмыкнул тот иронично. - У них задание, едрить твою. А мы даже не знаем, есть ли сейчас нормальный проезд в ту сторону. Перебраться не проблема, у нас паромы есть для таких случаев и с той стороны опорные пункты у пристаней. Но что там дальше... дикие земли. Ни связи ни с кем оттуда, ни люди уже не приходят. Мы даже планировали взорвать дома с той стороны в некоторых местах, чтобы улицы завалило. На подходах к нашим объектам.
- Все коммуникации по реке планируете? - спросил Белявский.
- Конечно, как же еще? - удивился зам начальника порта. - Дороги опасны, а по Волге плыть - благодать. Половина России доступна. Мы даже планируем на следующей неделе целые экспедиции, вверх и вниз. Посмотрим, что в других городах делается, может быть связь установим.
- А плотина ГЭС у кого сейчас? - поинтересовался я.
- Непонятно, - пожал плечами Харламов, - Какая-то сбродная команда, и гражданские, и военные. Никого к себе не подпускают, что хотят - не понять.
- О Горьком-16 вы что-то слышали? - влез в разговор Леха.
- О "Шешнашке"? Вот вы куда намылились.., - задумчиво кивнул Харламов. - Нет, не слышали мы о "Шешнашке" ничего. Хорошего, в смысле. Слышали то, что все тамошние зоны разбежались, и что там банд больше чем людей. Люди оттуда бежали, раньше к Бору выходили часто, наши их переправляли или в порту селили. Такое рассказывают, что волосы дыбом. Если эти банды объединятся и сюда попрут, хуже батыева нашествия будет. Про сам Горький-16 ничего не слышал, но вокруг - бардак и тихий ужас, лучше не соваться. Погибнете ни за грош.
Признаться, Харламов меня не то чтобы озадачил, я такого ожидал, а скорее укрепил в моих подозрениях, что выполнение воли покойного шефа - самое неудачное решение в моей жизни. Ладно, еще вывоз материала для исследования, это понятно, но предполагавшаяся доставка его семьи - нонсенс. Хорошо, что этот вопрос решен. Это с позиции гражданской наивности Дегтярева Горький-16 виделся ему эдаким несокрушимым утесом в бушующем море. Раз все такое закрытое и секретное, то там все будут в безопасности.
Ну а что мне теперь прикажешь делать? Может, бросить все к черту, повернуть обратно? Ведь устраивается новая жизнь, люди научились справляться с обстоятельствами. Осесть в Нижнем, чем плохо? За каким дьяволом мне надо лезть в мясорубку, и тащить туда друзей, свою девушку, наконец? Предсмертная воля свята, конечно, но тоже... в меру, всему есть предел.
С другой стороны, мне это пенопластовый оранжевый контейнер не даст потом покоя. Наверняка, это не единственный институт, который будет доступен, только не знаю я других. Не в Кош-Агаш же переться, на самом деле? Да и причем тут предсмертная воля, разве не сам себя я гоню вперед, стараясь хоть немного исправить то зло, что мы причинили миру?
- Переправить можете к какой точке? - спросил я.
