Любовь. Казалось, ей не по силам проклюнуться на неблагодатной радиоактивной почве, но она все же нашла путь наружу и расцвела ярче, чем можно было представить в самых дерзких мечтах.
И беременность Бо стала венцом этой любви. Гром отлично помнил свою реакцию: радость, которая рвалась наружу с блеском глаз и глупой полуулыбкой, гордость за себя и возлюбленную. Он был на седьмом небе от счастья. Сначала Бо любезно подарила ему веру в истинного Бога, и вот теперь сделала соучастником рождения новой жизни… Гром чувствовал себя если не небожителем, то, как минимум, посланцем свыше, призванным свершить некий великий подвиг…
Однако, немного успокоившись, он испытал и страх – вполне уместный. Одно дело – забавляться с рабыней, это ни к чему не обязывает и считается если не нормой, то незначительным отклонением от правил (безусловно, если сама рабыня не против связи). И совсем другое – заводить совместного ребенка с «номерной». Две ночи Гром просто не мог уснуть из-за обилия разных мыслей; он ломал голову, пытаясь найти лучшее решение из возможных… и вскоре понял, что единственный шанс остаться с любимой и их ребенком – это сбежать из Зоны трех заводов.
Куда?
В Кремль.
– Но зачем мы им? – недоуменно нахмурилась Бо, когда стаббер во время очередного рандеву поведал ей о своем плане.
– Мы дадим им оружие и знания, которых у них нет. Плюс мой опыт разведчика. У них ведь дружина этим и занимается!
Она, подумав, кивнула, соглашаясь с ним. Впрочем, был ли у нее выбор? Она хотела провести с ним остаток дней, но здесь им не позволили бы наслаждаться друг другом. Им не готовы были даже подарить право вместе растить ребенка; честно говоря, они и близко не представляли, что их ждет, если они пойдут по пассивному пути.
«Заставят бросить ее и даже дорогу в трущобы позабыть? – гадал Гром, лежа на тощем тюфяке и глядя в грязный потолок барака. – Чтоб я до конца дней ходил и мучился от мысли, как они там, живы ли, и ничего не мог поделать?»
Он перевернулся на бок и уставился в не менее грязную стену, через которую тянулась паутина трещин.
«А если и вовсе велят убить, чтобы скрыть любые следы нашей связи?..»
От этой мысли внутри все похолодело. Гадание, способны ли старшие офицеры отдать подобный приказ, закончилось ничем. Масса доводов за и против, а в итоге остается лишь тревога и одна-единственная мысль: «Оставаться здесь нельзя».
И вот они – среди развалин, уже в Москве. Тут не намазано медом, дорога не усыпана лепестками роз и проклятые мутанты не торопятся расступаться перед двумя «голубками».
– Любить в нынешнем мире трудно, – продолжая сжимать его руку, сказала Бо. – Но мы уже много пережили. И мы обязательно доберемся до Кремля. Непременно.
Стаббер кивнул. Он тоже не допускал мысли, что их может ждать провал. Воображение рисовало картины их совместного грядущего – Гром возвращается в крепость после очередного рейда, Бо и малышка (почему-то он уверен был, что у них будет именно дочь) встречают его у стен покосившейся, но родной избы.
Подлинная идиллия, которая с каждой секундой казалась все более реальной.
Сколопендры прошли мимо.
«Пронесло».
– Теперь смотри, – мягко сказал Гром. – Я наружу. Раньше, чем дам отмашку, не высовывайся.
Она кивнула, и стаббер, осторожно высвободив свою руку из ее изящной кисти, на четвереньках устремился к выходу из развалин.
«Интересно, меня ищут только в районе Зоны трех заводов? – думал Гром по дороге. – Или в Москву тоже стабберов направили?»
По сути, он ничего не крал, кроме штатного оружия – двух пистолетов, обойму одного из которых уже умудрился потратить на нескольких обезумевших от голода крысособак, которые стянулись к их костру прошлой ночью. Кроме того, он прихватил дорожный плащ и кольчугу. Но хуже всего было то, что Гром сам по себе представлял немалую ценность – такую, что оставлять его в живых по случаю дезертирства, скорей всего, не стали бы. Другое дело, что высылать за одним-единственным беглецом целый карательный отряд Директор решился бы вряд ли.
«Можно ли считать, что от своих мы спаслись и беспокоиться стоит только о мутантах?»
Не поднимаясь с четверенек, Гром осторожно выглянул наружу. Сколопендр видно не было, только удаляющийся характерный скрежет напоминал о том, что стая совсем недавно прошла этой улицей. Стаббер посмотрел в другую сторону, затем, улегшись набок, задрал голову вверх – не кружит ли там какая-нибудь дрянь, готовая спикировать на зазевавшегося путника? Но небо было на удивление чистым. Даже туч, казалось, было не так много, как обычно.
Однако Гром не спешил давать отмашку. Перво-наперво он выбрался из развалин сам, неспешно отряхнулся, взял в одну руку пистолет (пять патронов плюс один уже в стволе), а в другую – меч, который за годы в разведке привык таскать в заплечных ножнах. Не потому, конечно, что удобней доставать, а потому, что с клинком у бедра сильно не поползаешь.
Бо наблюдала за суженым из темноты развалин: Гром спиной чувствовал взволнованный взгляд жены.
«Какое все же чудесное слово – жена! Теплое и такое… родное…»
Понятно, что официально они в браке не состояли, но как иначе называть благоверную? Мать будущего ребенка? Разве что просто Бо… Но так ее могут звать и другие. Они же были слишком близки, чтобы отдаляться именами.
Он поманил к себе Бо, и девушка, пыхтя, выбралась из развалин следом за мужем.
– Чисто? – одними губами осведомилась она.
В правой кисти Бо сжимала небольшой нож, с клинком в палец длиной. Практически безобидная мелочь, но хоть что-то!.. Отдавать жене последний оставшийся пистолет Гром не решился – все равно в его руках от огнестрела было куда больше проку – а мечом она орудовать не могла.
– Чисто, – тихо ответил стаббер.
Он бросил взгляд в одну сторону, затем – в другую.
– Кремль – это туда. – Грязный палец указал на юго-восток. – Уже скоро…
– Не могу поверить, что мы смогли оттуда сбежать, Гром, – сказала Бо, глядя в противоположную сторону. – Иногда я думаю, что все это не взаправду, что это мне только снится, и в один ужасный миг я открою глаза и увижу грязный потолок моей лачуги…
– О, нет, это не сон, – усмехнулся стаббер. – Поверь, все более чем реально! И совсем скоро мы окажемся в самом центре…
– Скорей бы, – сказала она, поворачиваясь и улыбаясь суженому. – Тут… страшно.
Он мотнул головой:
– Пошли. Чему я научился за годы в разведке, так это тому, что стоять на одном месте куда опасней, чем двигаться. Конечно, постоянное движение в Зоне невозможно, но к этому определенно надо стремиться…
