– Да что ты к нему прицепилась? – паренек, убивший второго бандита, смотрел исподлобья и угрюмо. – Мало ли какой швали по улицам отирается… ты это… вижу ведь, что пропадешь одна… пошли со мной… расскажу, что к чему…
Ему было невероятно неловко. Ну, вот хоть сквозь землю провались. Об этом говорили алые пятна на щеках, подрагивающие губы, направленный вниз взгляд. С легкостью читая на безусом лице то, что было написано глубоко в душе мальчишки, Вебер проглотил улыбку. Он нечасто видел, чтобы жестокость и решимость убивать шли рука об руку с такой неуверенностью в себе.
– И верно, подруга. – Илья наконец освободил рукав от девчачьей хватки. – Ты иди с парнем. По всему видно, надежный. Спас вот тебя…
– Это вы спасли!
– Глупостей не городи. А если бы я опоздал? Если бы вообще передумал?..
– Вы бы не передумали!
– Ох ты ж, горе луковое… Мог я передумать, мог, не сомневайся. – Ногой отшвырнув подальше нож и палку, Илья шагнул к выходу из переулка. Но девка будто приклеилась, повторив его движение. – Ты иди с этим пареньком. Он, я вижу, сразу приметил, что ты в беде. Потому и на выручку бросился. Ты ведь ничего дурного про девчонку не задумал, малец?
Паренек вспыхнул, словно от оплеухи. Весь подобрался, задохнулся даже. Но эмоции победил, теперь глядя на Вебера настоящим зверьком.
– Нет! Ты ваще за базаром-то следи, папаша, а то…
– Охолонись, защитник, не хотел обидеть. Вот, видишь, подруга, как за тебя этот парень стоит? Горой. С ним не пропадешь, сразу видно, что тертый… А мне пора.
– Нет, стойте!
Теперь она вцепилась в рюкзак. Повисла хвостом, и Вебер выругался. Не вслух, про себя, но витиевато и с искренней досадой. Где-то у забора всё еще поскуливал шакал с простреленной ногой, почти уползший из переулка. Когда тот доберется до людных улиц, Илья уже должен быть на другой стороне города. Нужных вопросов он девчонке, конечно, так и не задал, но своя безопасность дороже.
– Ну чего тебе еще?
– Я с вами! Ну… то есть, можно, я с вами? – она опустила глаза, и Илья вдруг чуть не расхохотался.
Земля кровью залита, он сам ранен, на выстрелы уже бегут безы, а тут детский сад такой, что хоть в ток-шоу отсылай. Девчонка не унималась, совсем уж откровенно хлюпая носом.
– Я не буду обузой, честное слово!
– Нет, подруга, – он помотал головой, заговорил чуть тише, чтобы достучаться до перепуганной птахи. – Со мной нельзя, у меня дела.
– Не ходи с ним! – вдруг огрызнулся паренек. – Если нужна защита, я справлюсь.
– Ух ты ж… – Илья чуть не улыбнулся, вовремя удержался.
В этой нелепой битве за девушку он чувствовал себя в чужой тарелке, но слова черенка всё же задели в нем что-то первобытное, исконно-мужское. Сдержался, заставил себя успокоиться.
– Слышала? Иди с ним. Сразу же видно, что за тебя жизнь положит…
– Не хочу с ним. Хочу с вами!
Паренек запылал свечкой. Открыл рот, лицо пошло пятнами. Вздохнул, набирая в легкие побольше воздуха, но так ничего и не сказал. Что-то прорычал сквозь зубы, сплюнул и резко развернулся на каблуках. Еще какое-то время Вебер смотрел в его поникшую удаляющуюся спину. Затем мальчишка скрылся в лабиринтах нищего квартала.
– Ну и что же, – негромко спросил Леший, оглядываясь на девчонку, – прикажешь мне с тобой делать?
Возможно, держать такого свидетеля при себе, пока он не покинет Тайгу, окажется не самым плохим решением.
Она боялась пошелохнуться, всё еще не веря собственному счастью. Сидела тихонечко-тихонечко, заняв единственный в комнатке стул, и даже дышать старалась потише. Хороший все-таки человек этот Илья. Не бросил. Она словно знала, что так и будет. Не оставил на улице. Нет, она могла и сама за гостиницу рассчитаться, но он решил иначе, и за это ему еще одно спасибо.
Варвара была очень рада, что нашла его. После происшествия в столовой и погони, закончившейся так трагично, она бы отдала всё на свете, даже фамильную ценность, лишь бы рядом был кто-то надежный и уверенный в себе.
Сейчас она будто прозрела. Кожей чувствовала, как город смотрит на нее, дикарку из леса. Какими влажными осоловелыми глазами провожал их дядька на первом этаже, что выдавал ключи и забирал деньги. Какими взглядами оценивали встреченные постояльцы – все, как один, чумазые и в грязной рабочей одежде. Как вокруг сгущалось что-то серое, пепельное, тревожное. Как вообще она могла подумать, что выживет в этом ужасном месте?
Илья, казалось, вообще не обращал внимания на девушку. Почти не разговаривал, даже не позволил помочь, когда та попыталась обработать рану на виске. Варвара всё же успела прикоснуться к ссадине, так что была спокойна за ее скорое заживление. Но промыл рубец и сбрызнул его медикаментами Илья сам.
Сидя на кровати, сейчас он молча ковырялся в своем рюкзаке, ни о чем не спрашивая и даже не думая начинать разговор. Отложил поклажу в угол, принялся возиться с кроватью. Снял матрас, зачем-то отложив в угол, бросил сверху спальный мешок. Одеяло и подушку вернул на панцирную сетку, педантично заправив. Места для матраса между кроватью и стеной едва хватило, но Илья остался доволен. Оглядел комнатушку, скользнув по Варе невидящим взглядом, и завалился на лежанку, даже не снимая высоких ботинок.
Комната, и правда, была крохотной. Но это лучше, чем ночевать в общем номере на шестнадцать человек, где половина мест занята топчанами, а половина – гамаками под потолком. Тут хоть и тесно, но всё свое, позволяющее отгородиться от мира тонкой фанерной дверкой. Шкафчик, стул, кровать, умывальник в углу – впервые после своего рождения Варя находилась где-то, кроме родной избы, и это пугало и околдовывало одновременно.
Вебер, казалось, дремал. Глаза закрыты, дыхание размеренное, но Варвара точно знала, что он бодрствует. Она видела, что мужчину переполняли самые разные, чаще неприятные и тревожные мысли, и не собиралась ему мешать. Благодарность, которую испытывала девушка, пока не находила достойного эквивалента для расплаты. Правда, к чувствам примешивалось что-то еще, доселе незнакомое, запретное, но Варя заставляла себя не думать о порочном…
Мальчишка, конечно, тоже внес свою лепту в ее спасение. Добрый такой, хороший, хоть и надломленный жизнью. Он ведь на самом деле готов был для нее на многое. Защищать, опекать, помогать. Появился из ниоткуда, но в этой жизни ничего не случается просто так.
Он так смешно уговаривал ее не ходить с Ильей. А еще Варвара впервые видела, чтобы человек излучал такой цвет – ярко-оранжевый, пульсирующий. Что-то подобное исходило в свое время от Любавы, когда бабушка с теплотой рассуждала о внучке или о покойной дочери. Но такого яркого, свежего и искристого потока Варя еще не встречала ни разу.
