В его словах горечь.
– Мы идем сегодня на представление, – говорит Рик, чтобы утешить циркача.
– В самом деле? – тот действительно обрадован. – Тогда позвольте представиться: маг и факир, профессор волшебных дел, артист, прославившийся еще на старушке-Земле, непревзойденный Лаццо!
Он щелкает пальцами, и в руках скептика-официанта возникает букет цветов, а прямо с неба, сквозь тент, сыплется блестящая мишура. Рик с отцом аплодируют.
Довольный фокусник кланяется:
– Не стоит. Это лишь малая часть того, что я могу.
Рик готовится к чудесам. Посетители кафе – тоже.
– Тебя зовут Гик, – сообщает Лаццо. И, повернувшись к отцу: – А вас – Филипп Эль-Куэйро. Вы станете почетными гостями на нашем представлении. Совершенно бесплатно.
– Здорово! – восклицает Рик.
– Люблю здешних зрителей, – Лаццо переходит на шепот, словно выдавая тайну. – В них есть детская непосредственность. Глория – настоящий заповедник того, что Человек утратил, возможно, навсегда.
– О чем вы? – спрашивает отец.
– О свежем восприятии, – Лаццо говорит уже в полный голос. – О вере. О молодости расы. Знаете, некогда девяносто процентов населения Земли верили в Бога. В Иисуса, Аллаха, Будду, Кришну. В Сатану, наконец. Не важно. Теперь религия – удел фанатичных меньшинств. Душу оцифровали и обессмертили в формате психоматрицы. Наша основная аудитория – чужие. Дикари, союзные расы и те, кто обитает за пределами Федерации.
– Видимо, – замечает отец, – они понимают нашу культуру лучше нас.
– Вымирающую культуру, – поправляет фокусник. – Литература, живопись, кино… эти виды уступают место сетевому дизайну, творению квазиреальных конструктов. Мы – последняя цирковая труппа в галактике.
Он легко переключается на другую тему.
– Между прочим, ни одна цивилизация не имеет аналогов цирка. Наше искусство уникально.
Желтые глаза солнц заметно отдаляются друг от друга.
– Странный мир, – говорит Лаццо.
– Глория движется по орбите с переменной скоростью, – поясняет отец. – С сезонами и годичным циклом полная чехарда. Поэтому мы измеряем время условными терранскими стандартами.
– Как все, – вздыхает Лаццо. – Ее больше нет, но она живет в нас…
Эта фраза надолго врезалась в память мальчика.
По улице мимо кафе движется веселая процессия. Клоуны, акробаты, жонглеры. Оки обрастают пестрой толпой зевак, в которую активно вливаются жители города. И Рик с отцом, и фокусник, и официант незаметно для себя оказываются в праздничном водовороте – среди людей, умеющих удивлять. Мелькают знакомые лица, летают кинжалы и мячи, крутятся кольца.
– Все на представление! – орет клоун с красным носом.
Шпагоглотатель демонстрирует свое мастерство, восседая на спине огромного вислоухого животного, тяжело топающего по раскаленному тротуару. Кто-то изрыгает пламя. Рик, взрослый Рик, думает, что это неправильно, ведь никто еще не заплатил за билеты, и все было совсем не так… Или нет?
На площади вздымаются шатры.
Город так и не встретил праздник. Рик коснулся его, прошел по краю.
И наступила зима.
Лютая, с вьюгами-метелями и семидесятиградусными морозами. Шатры сорвало и унесло прочь. В хмурое небо. Процессия рассеялась, артисты погрузились на старенький звездолет и улетели. Люди заперлись в домах, отгородившись от внешнего, непредсказуемого мира термоблоками и куполами. Отпуск Рик и отец провели дома.
По мертвым островам и замерзшему океану гулял буран.
Хас Масас жил в Северном районе, в толще городского цилиндра. Рауль не понимал, почему эти кварталы носят такое название – учитывая, что Астерехон находится в постоянном вращении. Традиция? Неужели все поселения землян – такие? Впрочем, Рауль встречал в Городе и других. Пришельцев, похожих на людей. И жутких тварей ни на что не похожих. Старейшина Зарим упоминал их – с неохотой, так говорят о злых духах или лунных демонах. Они общались между собой на эспере, иногда – на неведомых наречиях, жестами и цветными узорами. Набравшись смелости, Рауль спрашивал у некоторых дорогу. Ему помогали.
Свободный Период осложнил задачу. Горожане попрятались в свои норы, улицы оккупировали разношерстные банды. Кое-где велись бои. Наземный и воздушный транспорт практически исчезли. Полыхали костры в жестяных бочках, разбивались витрины супермаркетов и окна нижних этажей. Насиловали женщин в переулках.
СОБЛЮДАЙТЕ ПРИНЦИПЫ ГУМАНИЗМА.
Зарим научил Рауля читать, но не объяснил, что такое «гуманизм».
По безлюдному проспекту, освещенному фонарями и вмурованными в тротуары галогенными полосами, ветер гонял мятую упаковочную бумагу. Улюлюкающая толпа грабила дорогой автомобильный салон. Пьяные подростки выезжали на обтекаемых мобилях из пролома в стене и носились по трассе.
Рауль свернул в тень.
У него свой путь. Его не интересует происходящее.
Путь привел Рауля к обрыву, огражденному сетчатым забором с предупреждающими знаками. Рауль пролез в дыру с рваными краями, осторожно приблизился к пропасти и начал спуск по технической лестнице – металлическим скобам, вделанным в отвесную стену.
Ветер здесь был силен. Скатываясь с Гор Изобилия и разгоняясь на раздолье Южных Земель, он яростно обрушивался на фолнара, стремясь сдернуть с корпуса Астерехона и умчать в дальние дали, закружить, завертеть, бросить умирать в пустыне. Зол сегодня Азда – Бог Ночных Ветров. Рауль мысленно просил Сардониса, птицей летающего среди звезд, договориться с Аздой, успокоить его. Скобы поблескивали в свете лун и недвижного облака туманности. В небо упирались перевернутые горизонты титанического, медленно вращающегося мегаполиса. Энергетическая башня выглядела неприступным бастионом, воздвигнутым мифическими предками. Пальцы Рауля немели от холода. Ниже. Он держался крепко, двигался без спешки. Азда швырял в затылок жесткие песчинки. Сардонис, великий герой, предок моих предков… Миг – Раулю почудилось, что над башней скользит тень от крыльев птицы рхо. Он задрал голову и едва не сорвался. Повис на одной руке, а вредный бог запутался в его волосах. Тетива лука больно впилась в плечо, а колчан захлопал по спине. Затем удалось нащупать опору. Не смотреть вниз.
Лестница заканчивалась маленькой решетчатой площадкой. Рауль постоял минут пять, облокотившись на перила и провожая взглядом стартующий корабль. Последний…
Он тронул шероховатую поверхность, и умная дверь отъехала в сторону.
Служебный коридор. Рауль шел по нему, читая все надписи и не пропуская ни единой пиктограммы. Зарим подготовил его хорошо. В молодости Старейшина гастролировал с бродячими воинами и часто выступал на площадях Города. Артистов пускали за барьер.
