Стас Ас - Последний день может стать первым (СИ)

по-настоящему безвыходной ситуации, но и о том, что думает “защитник”. Мое сохранение – это

теперь его цель, база, на которой основывается его логика. Следовательно, мне, чтобы

проанализировать его ход мыслей, тоже нужно исходить из этой логики. Я должен выяснить, какую

91

степень риска он признает. “Защитник” не даст мне погибнуть “напрасно”. Переубедить его я не

смогу – слишком он умный, перепрограммировать тоже – у меня нет доступа к его системе. Черт!..

Обругав все, что успел припомнить, дошел до машинного отсека. Стою перед буровыми

установками… Они похожи на огромных насекомых в спячке – на муравьев или даже на стрекоз…

Кабина управления – голова насекомого, его грудной сегмент с компактно сложенными

конечностями служит для распорок, а тело – отсек для переработки строительных отходов. Лучевая

установка и преобразователи похожи на глаза, которые видят все и везде.

Эти машины предназначены для работ с тоннелями и подземными объектами. Тяжелая техника

– высоко такие машины не летают, но легко пробивают глубокие шахты. Они умные… Только

загрузить их на автономном режиме я не могу – ментальная активность разведчиков наведет…

Буровые установки предусмотрены и для прямого управления… Теперь мы стараемся делать

технику, которой человек может управлять напрямую – не только посредством постановки задачи

или приказа. Правда, эти функции возможно применить только при работе со служебной и

строительной техникой – не с боевой… Да что об этом?.. Сейчас для меня эта функция бесполезна.

В режиме прямого управления ментальной активности нет, но машина не может работать без

контроля – ее нужно направлять. Так действуют только простенькие программы – машина не

ориентируется в ситуации.

Все тоннели, ведущие в Ивартэн, заблокированы, и открыть их без этих машин невозможно.

Вот только возможности запустить бур тоже нет. С такой регулярностью патрулей машину точно

обнаружат на границах Шаттенберга, уничтожат и прочешут город… Провести разведку, составить

графики патрулей… Тогда можно было бы запустить бур – исходя из схемы, он мог бы полностью

отключаться до вхождения разведчика в зону восприятия. Только патрули часто перестраивают…

Да и вообще, какая там разведка с такими расстояниями?.. У меня нет технических ресурсов для

поддержания постоянного наблюдения. Разведчики ищут – даже располагая необходимой

техникой, постоянное наблюдение установить невозможно, любой сигнал будет наводкой.

Что тогда говорить о границах Ивартэна… Если составить графики, то между воздушными

патрулями с натягом, но можно проскочить на большой скорости, а на земле пограничные посты –

четыре линии, не выходящие из зоны восприятия, – их пройти невозможно.

Голова раскалывается. Может, Кот еще не отужинал? Я оставил буры в глубоком “сне” и

поплелся в сектор высшего состава.

Захожу в отсек – никого. Кот явно уже съел все, что мог, и “защитник” его куда-то увел.

Развернул монитор, чтобы найти их, но взгляд остановился на… крысе… На столе сидит огромная

крыса… Как я ее раньше не заметил?.. Она опирается передними лапами о бортик моей тарелки и

грызет недоеденный мной вчера кусок мяса. Нет, вернее уже не грызет, просто замерла, так и

впившись в него зубами. От возмущения я как-то несознательно обратился к этой твари:

– Это ни в какие санитарные нормы не вписывается! Нет на тебя ликвидаторов паразитарных

организмов!

Крыса посмотрела на меня… и живо слезла с тарелки.

– Так ты все-таки понимаешь, что я говорю?

Крыса подошла ко мне поближе, остановилась на самом краю стола и села на задние лапы. Мы

с крысой смотрим друг другу прямо в глаза. Я чувствую, что даже мой правый глаз открылся шире,

чем имел обыкновение в последнее время – крыса подняла переднюю лапу – кажется, она честь

отдает… Я лихорадочно пытаюсь сообразить, что это все значит.

Крысы воспринимают направленные передачи и как-то понимают их. Эта крыса вошла в

контакт? Да, безусловно. А что дальше?.. Наше общение началось с того, что я ее отчитал. Так

начинались практически все мои контакты, и ничего…

Отсек экранирован – связи нет. Здесь крыса не имеет возможности пропустить через свою

голову передачи сотен сородичей и, следовательно, через мою не пропустит. Они, может, к этому и

приспособлены, а для меня это – сущий кошмар – ментальные помехи, да не такие, что можно

внимания не обращать, а информационные помехи.

92

Правда, так происходит, только если на связи сразу много крыс, и если настроиться и на

сигналы мыслей, и на сигналы связи. Крысы анализируют потоки принятой информации и

передают ее такими же потоками. Чем больше крыс, тем и помех больше.

Никуда не попрешь, а в контакт войти придется – это не самый худший момент. Сейчас крыса

одна – я без особого риска могу подключиться к ненаправленной передаче… и даже заглянуть в ее

сознание…

Сложно разобраться в потоке, отделить одно от другого, но кое-что понятно…

– Знаю правила, офицер. Нарушил. Сожалею. Хочу есть. Все хотят есть.

Выражено топорно, но чего еще можно ждать от крысы? Главное, суть я уловил. Есть контакт.

– Слушай Крыс, я дам тебе еды, только слезь со стола.

До меня дошло эхо моей же передачи – это Крыс провел анализ. Быстро он, я даже с трудом

успел уловить это эхо… Крыс прыгнул на кресло – ждет…

– Понял тебя, офицер.

Интересно, как он воспринимает мою передачу? Наверное, примерно, как я его… Я поставил

перед Крысом чистую тарелку, положил на нее здоровенный (для крысы) кусок копченого мяса.

Крысы всеядные, так что не думаю, что мертвечина вызовет негативную реакцию. На всякий

случай вручил Крысу сухарь.

– Угощайся. Потом задам тебе пару вопросов.

– Нам редко нужно много разных слов, но мы все помним.

– Замечательно.

– Мы все помним. Мы на все готовы.

– Что это значит?

– На что готов ты?

– Я – боевой офицер. Меня создали для того, чтобы сражаться с врагом.

– За правое дело?

– Как получится. Мы сражаемся за территории, за наши жизни.

– Сражаться за жизнь – правое дело. Обо всем доложу. Сообщу всем – пришел человек из