нам скажете, кто это.
Тела выложили во дворе: вояки в полных доспехах, с пистолетами, гранатами и мечами. Не бандиты – солдаты. И надо же, напали на Цитадель. У одного из них была помята кираса. Я рассмотрел марку изготовителя у во´рота. Солидная сталь. По такой кирасе можно с размаху треснуть молотом, и останется лишь небольшая вмятина. Другому солдату оторвали голову, третьему – обе руки.
– Неудачная попытка, – хмыкнул я.
– В коридоре их перехватили стражники. Сразу взяли колдуна. Сидит в серой камере, живой – во всяком случае, пока. Ранен тяжело.
– Эти, во дворе, уже не разговорятся. Пленного допросили?
– Он требует вас. Каналина заключила его в свет, так что вы будете в безопасности. Но времени мало. Никто не лечит колдуна – слишком опасно к нему подходить. А Первый перестарался при захвате и здорово его покалечил. Поторопимся же.
– Вы заметили, что ваши мраморные твари всегда слишком стараются? – осведомился я.
– Они – живое оружие, причем лучшее в моем арсенале. Очень эффективное.
Я даже крякнул с досады.
– Всем прочим в вашем арсенале вы управляете, а мраморными тварями – нет. Не переоценивайте свою власть над ними. Доверять подаркам Безымянных не стоит. Я это знаю не понаслышке.
– Мелкая могила послал их служить нам.
– Надеюсь, вы правы. Отведите нас к пленному.
– Зрелище не самое приятное, – предупредил Норт. – Хотя, думаю, до того, как Первый вырвал из него кусок, колдун выглядел получше. Это монстр какой-то, наверняка очень опасный.
– А что там за магия? – спросила Валия.
– Мы не знаем. Но он убил заклятиями десять человек перед тем, как его взял Первый. Кстати, от Первого магия просто отскочила. Стражи – настоящее сокровище, правда?
Я не ответил Норту. Мне он не нравился. Сильно. Ни забывать, ни прощать я не умел. Даже если ты, мать твою, агент Безымянного, надо держать себя в рамках. Ладно, он пытался прикончить меня в Фортуна-тауне. Не впервой. Но использовать невинных гражданских как приманку? При всем дерьме, которого я наелся благодаря Вороньей лапе и отчасти Ноллу, мне бы и в голову такое не пришло. Эта сволочь еще расплатится за Тноту и Гиральта. Вообще, когда «свои» начинают валить гражданских, граница между «своими» и «чужими» стирается. Леди волн, конечно, редко дает о себе знать, дремлет, простирается духом над водами и всякое прочее, но жестокостью не уступает прочим Безымянным.
Мы стали спускаться по лестницам. Давандейн осталась наверху. Ей не хотелось приближаться к колдуну.
– Галхэрроу, не рискуйте, – предупредила она. – Вы мне нужны для операции. Вы всем нам нужны. Если хоть что-то пойдет не так, немедленно ретируйтесь.
Какая трогательная забота.
– И ты можешь проваливать, – сообщил я Норту.
– Думаю, мне стоит послушать допрос.
– Греби наверх, парень. Я тебе не доверяю ни на грош, ты мне не нравишься, совсем. А уж во время допроса такой помощничек за спиной не нужен точно.
Норт слегка изменился в лице, стиснул зубы, но дальше не пошел.
– Останься и ты, – сказал я Валии. – Справлюсь сам.
– Я бы хотела присутствовать.
– А я хочу, чтобы ты была в безопасности. Если стану бояться за тебя, то не смогу делать свою работу. Лучше уж одному.
Я положил ладонь ей на руку и ощутил покалывание на коже: моя отрава заметила ее магию. Но кололо очень слабо. Магия почти ушла из Валии.
Она расслабилась. Отлично. В кои-то веки уговоры подействовали.
Спиннер Каналина и Первый ожидали меня у входа в камеру. Первый ковырялся большим пальцем во рту, пытаясь вытащить что-то из зубов. Кожа монстра оставалась чистой, но его черный балахон был перепачкан темным и липким. На плечах Каналины висел тяжелый фос-контейнер, от кожи ее шел дымок. Каналина работала: медленно выделяла свет. Да, чародея уж точно ожидала незавидная участь. В Уставе офицера Границы четко значилось: вражеского колдуна следует связать магией, допросить и уничтожить. Первый вытащил из зубов чье-то длинное черное сухожилие. Кажется, способ уничтожения уже выбрали. Монстр уставился на меня пустыми красными глазами.
– Поделитесь информацией о нем? – поинтересовался я.
– Поделюсь – тем немногим, что мне известно, – ответила Каналина. – Колдун сидит в фос-клетке. Наслать ничего не должен. Хотя он донельзя странный. Что бы я ни спрашивала, требовал вас. А я терпеливо спрашивала. С пристрастием.
– Уж в пристрастии не сомневаюсь, – буркнул я.
Мне не нравилась Каналина. А еще меньше нравился Первый. Я не склонен прощать тех, кто пытался меня искалечить.
Я открыл дверь и быстро шагнул внутрь.
– Ну-ну, – прошипел бесформенный кусок обгорелой плоти. – Не ожидал увидеть тебя до того, как мое тело окончательно откажет. Продолжаешь удивлять…
Тварь зашлась булькающим кашлем. Вокруг нее вращалась двойная световая спираль – фос-клетка.
Честно говоря, я ожидал увидеть «малыша» или колдуна из секты Глубины. Но чтобы Саравор…
– Сам не ждал тебя так рано, – заметил я.
Шесть лет назад у Саравора едва не получилось разрушить Око Шавады, высвободить силу десяти тысяч душ и сделаться Безымянным. Ненн отрубила ему руку, а разряд фоса, накопленного Великим шпилем, смел колдуна с крыши. Нормальное тело не выдержало бы и крошечной доли того разряда, но Саравор нормальностью уж точно не отличался. Он и до того выглядел жутко, а теперь и вовсе превратился в чудовище.
Колдун, скорчившись, сидел в углу нагой. Хотя для него нагота значила не то, что для людей. Он почти весь почернел – обуглился, кожа его стала твердой, как доспехи. Сквозь трещины в ней проблескивала красным блестящая вязкая жижа. Один глаз отсутствовал, в пустой изъязвленной глазнице уже виднелся мясистый нарост. Но рука, отрубленная Ненн, так и не отросла, осталась только зарубцевавшаяся культя. Из шеи и плеча был выдран здоровенный кусок мяса. Четко различались следы зубов, торчала оголенная кость. Первый хотел есть.
А вот серых детей я не увидел. При нашей последней встрече часть их слилась с телом Саравора. Теперь же колдун, обожженный и бесформенный, был одной сплошной раной. Правда, на левой ноге сохранились два пальца, не затронутые огнем. Они явно не принадлежали изначальному телу. Возле горелой плоти пальцы имели нехороший зеленоватый оттенок. Очевидно колдун не раз за прошедшие годы пытался восстановить себя. И не смог. Даже умений Саравора в этом случае не хватило.
Он закашлялся, с его губ потекла черно-красная кровь.
– Галхэрроу, моя смерть близка.
– Хорошо, – кивнул я.
– Счет годам давно потерян. Сколько жизней я прожил! Как считаешь, что ожидает нас за пределами реальности? Материнские объятия святого духа? Приятно так думать. Хочется верить, не все гибнет, когда кончается бренная плоть.
Я уселся на табурет. С беспомощным, истекающим гнилой кровью, заключенным в клетку Саравором можно было и пообщаться.
– И чего ты надеялся достичь? – осведомился я.
– Уже говорил на вершине мира: серые дети не позволят Вороньей лапе задействовать новое оружие. Нужно остановить его, пока он не уничтожил все и всех.
– Ты – серые дети? А
