пытаясь угнаться за ворохом песка, подхваченным ветром.
А вот теперь я почуял, как жжёный пёс нежно прикусил меня за яйца.
— Эвелина, мы долго будем здесь сидеть? — я быстро встал, повесив магострел на плечо, и беспокойно посмотрел на горизонт.
Осмотрелся в одну сторону, в другую. Дюны, дюны, дюны…
— Эвелина!
— Одержимый не справился, Тим. Василий смертельно ранен.
Я сжал кулаки, чувствуя, как накатывает злость.
— Тебе надо выплеснуть гнев. Хочешь, превратишься в уголька? — чернолунница с готовностью подняла голову, — Будешь свободным нестись к этой грозе, и только ярость в крови…
— Заткнись! — я медленно вдохнул, выдохнул.
Вот же дрянь стервозная! Если богиня, то всё можно, что ли? Воля смертного для тебя пустой звук?
А ты, Тим, тоже хорош, развесил уши… Если она хотела тебя использовать, чтобы убить саму себя, почему ты думал, что она и здесь всё сама не решит?!
Вошёл, называется, в богиню… Идиота кусок!
— Тим, ты такой первый среди магов, с этой способностью «кокона», — честно призналась Эвелина, — Может, это какой-то высший уровень судьбы, неподвластный даже богам?
— Замолчи, — я отвернулся, стал спускаться в низину.
Песок заструился, поддаваясь под ногами. Здесь всё будто настоящее, это действительно будто реальный мир!
Богиня, которая может создавать целый скрытый мир, и прятаться в нём. Человек, который может создавать «кокон», и прятаться в нём.
Нашли, на хрен, друг друга!
— Да, и я о том же, — радостно подхватила Эвелина, только голос был уже впереди.
Я поднимался на следующий бархан, на котором сидела Избранница. Ну хоть сейчас она может без этих вот своих штучек?!
— Извини, — Эвелина сразу же встала.
Дождалась, пока я, утопая сапогами в песке и чертыхаясь, перевалю через вершину, и пошла рядом. Легко пошла, даже песчинки под ней не проминались.
— Незримая тоже отличается этим от других богов, понимаешь? И, если читать пророчества по-другому, быть может, ты и вправду Последний Привратник?
Я промолчал, упрямо продолжая идти. Тут не злиться надо, а думать. Но успокоиться не получалось, и я так подозревал, причина вот в этой клушке рядом.
— Можешь оскорблять меня, сколько влезет. Но я поняла действительное предназначение Последнего Привратника — ты закроешь врата в этот мир, и мы останемся вдвоём на целую вечность.
— Я лучше тебе рот закрою, дура, — не выдержал я.
Брови Эвелины сдвинулись, губы поджались, в глазах сверкнули искры. Небо заметно потемнело, и мне в лицо ударил резкий порыв ветра вместе с песком.
— Не забывай, смертный, с кем ты говоришь!
— С дурой хренолунной, — остановившись, сказал я, — Давай, давай, может ветер мозгов надует!
Вокруг чернолунницы как раз вихрился песчаный ураган, угрожающе подхватывая подол платья и чёрные волосы. Она раскинула руки и действительно стала похожа на всемогущую ведьму.
Вот только мои последние слова немного остепенили её, и, обиженно надув губки, Эвелина сложила руки на груди. Ветер сразу же утих.
Отвернувшись, я продолжил идти.
«Тим, тебе просто нужно принять своё предназначение», — голос прозвучал уже в голове.
— А тебе заткнуться! — рявкнул я.
Обернувшись, я уже никого не увидел. Только вечерняя пустыня и горизонт, подкрашенный закатными красками.
Я снова продолжил идти, пытаясь вспомнить дыхательные практики с самых первых курсов Корпуса Псиоников. Сложно управлять своим телом, когда его у тебя нет.
Хотелось выть и рычать. Да тут ещё в небе появилась Красная Луна –яркая, насыщенная, разве только кровь с неё не капает. «Уголёк» внутри меня дёрнулся навстречу, и захотелось действительно долго бежать.
Свобода и ярость.
Я понял, что это очередная атака на мои бедные мозги и только прибавил шагу. Тим, как же тебя так угораздило?! Вот все бабы, как бабы, а у тебя… брюнетка. Все беды от них, это точно!
— Ну, ладно, стерва ты сисястая, — процедил я сквозь зубы, — Значит, хочешь увидеть сильную волю?
Я шёл долго.
Солнце давно закатилось за горизонт, оставив небо в полной беззвёздной черноте, посреди которого кровавым зрачком висела Красная Луна.
Я её просто ненавидел, потому что источник магии огня насиловал мне душу. Я хотел успокоиться, чтобы просканировать то ментальное тело, которым сейчас обладал, но пламя в душе лишь сильнее разгоралось. Хотелось и вправду, как предложила Эвелина, превратиться в «уголька» и бежать, бежать, бежать…
— Псина горелая, — я остановился, сел и со злости сгрёб пальцами песок, а потом закричал в небо, — А-а-а-а-а!!!
Злость. Чистая, лютая злость на всё и всех. На мир, на богов, на себя…
Сжал кулаки, я наблюдал, как песок выдавливается и струится вниз, частью подхватываясь ветром. В свете Красной Луны песчинки искрились всеми оттенками красного: алый, розовый, рубиновый… Ну красота просто, обсмотреться можно.
— Тим, спокойно.
Я в сотый раз попытался взять себя в руки, разглядывая исчезнувший горизонт. Там была полная темнота, и убегающие вдаль дюны просто растворялись в ней.
Но грозу я прекрасно слышал, иногда даже чудились вспышки молний, и тогда выхватывалась из тьмы щербатая линия горизонта.
Я спокоен. Я заставляю своё тело снизить количество адреналина. Мне нужен кортизол, точно. Бодрость, мотивация — вот что мне нужно.
Та-а-ак, закрываем глаза.
Я готов действовать. Я полон энергии. Энергия огня насыщает меня, разогревая кровь, и хочется бежать, бежать, рассекая воздух раскалённой огненной шерстью.
Чего?
Открыв глаза, я уставился на Красную Луну в небе. Опять ты? Чтоб тебя Пробоина сожрала!
Не получается… Я просто не чувствую тела, хотя могу видеть свои чакры. Словно грубо вырвали астральный мозг вместе с чакровым хребтом.
Ни кровеносной системы, ни секретных желёз с гормонами, ни нервных окончаний. Так, а что я тогда должен чувствовать?
Псионика. Да, в этом мире есть магия, она струилась из Луны, насыщая кровь огнём.
Но мне нужно не это.
Позади, за спиной, чуялась и сильно грязная псионика. Энергия раненой богини, как сказала Эвелина. Скорее всего, пока мы разговаривали, то место сильно напиталось её магией.
Я прощупывал эти потоки, но не мог найти зацепку. Это просто магия, которой полно в этом мире. Всё равно, что по ветру пытаться найти, кто же это дует такой сильный.
— Я ничего не чувствую, — вырвалось у меня, а потом я застонал, — Ничего-о-о-о!!!
Это была печаль…
Навернулись слёзы, и я даже вскочил испуганный. Такое непривычное ощущение, когда глаза защипало не от дыма или
