наши потери (два легкораненых) и пополнив боекомплект, отряд по команде Засечного неторопливо двинулся дальше.
Второй рубеж обороны находился на территории самого поместья. Трехэтажный помпезный особняк с колоннами и широкой балюстрадой по второму этажу прятался в глубине старого парка, окруженного невысокой, местами обвалившейся каменной стеной.
Здесь венгры тоже построили баррикаду, за завалами оказалась даже старая пушка! Едва допотопное орудие выстрелило, я довернул башню и сразу выпустил по вспышке длинную очередь из «Единорога». Больше пушка не стреляла.
— Вперед! — скомандовал поручик Засечный.
Взревел двигатель, массивными коваными бамперами «Медведи» протаранили ветхую каменную стену. За ними в проломы въехали «Вепри». Развернувшись в линию, все восемь броневиков открыли ураганный огонь из башенных и курсовых пулеметов. Пехота шла за нами, прикрываясь броней.
Сопротивление оказалось полностью подавлено за пять минут. Вид неуязвимых бронированных машин полностью сломил боевой дух венгров. Уцелевшие враги бросали свои допотопные ружья и поднимали руки.
На главную лестницу особняка вышел высокий седоусый офицер в серо-черном уланском мундире. Он высоко взметнул над головой длинную кривую саблю и пафосно прокричал по-немецки:
— Я граф Стефан Надашди, хозяин этого поместья! Русские захватчики вольны сделать со мной, что угодно, но чести мундира я не запятнаю! А эту славную саблю, которая досталась мне от прадеда, вы получите только из моих мертвых рук!
— Предложение принимается! — усмехнулся поручик Засечный и навскидку выстрелил по графу из «Кистеня».
Попал точно в лоб! С двадцати метров! Гвардейцы одобрительно загудели — мы все были ветеранами и знали толк в меткой стрельбе. Венгры же, напротив, совершенно затихли, гадая, видимо, не постигнет ли и их такая же участь.
Тело хозяин поместья грузно осело на ступени, сабля немелодично лязгнула о камни.
— Лешка! Подбери-ка этот «инструмент»! — скомандовал мне Засечный. — Если старый черт не врал, и вещица ценная — так мы ее Хозяину подарим!
В усадьбе старого графа на нас смотрели с настороженностью и страхом, но венгры, в отличие от тех же гонористых поляков, в которых постоянно бурлила шляхетская кровь, откровенно говоря, оказались пожиже. Важно было сразу продемонстрировать им нашу силу, и тогда они становились покладистыми.
Оставшихся в живых ополченцев мы разоружили и заперли в одном из подвалов, приставив часового. Нашими трофеями стали полсотни древних гладкоствольных ружей, заряжающихся с дула, полтора десятка стареньких однозарядных винтовок, парочка новых карабинов Винчестера и пяток револьверов. Прямо скажем, негусто...
Мы обыскали усадьбу, изъяли вдобавок коллекцию холодного оружия и охотничьих ружей. В подвалах нашлось несколько бочек вина, что несказанно воодушевило наших бойцов. Но дисциплина в лейб-гвардии бронекавалерийском была жесткой, но главное — функциональной. Все понимали, что только безумец будет налегать на хмельное во время активных боевых действий.
Но самый главный сюрприз ожидал нас дальше — и тоже в подвале. Старый граф Надашди, видать, в благородном воинском запале решил живым не сдаваться — в большом сводчатом помещении мы увидели штабеля темно-зеленых ящиков, в которых лежали аккуратные, похожие на куски колбасы, динамитные шашки!
— Ни хера себе! Разъеби его железным хуем через вторичный переёб! — сказал Засечный и грязно выругался. — Да здесь хватит взрывчатки, чтобы не только этот дом взорвать, но и ближайшую деревню снести!
Утром над селом и над имением старого венгерского графа, жужжа мотором, словно шмель-переросток, пролетел планер. На его треугольных крыльях красовались черные двуглавые орлы, но и без них было ясно, чья эта чудо-птица. Летательных аппаратов тяжелее воздуха не было ни у кого в мире, кроме, как у России.
Поручик Засечный вылез на крышу башни «Медведя» и выпустил в небо две сигнальных ракеты — белую и зеленую.
Качнув крыльями в знак того, что опознавательный сигнал замечен, планер пошел на посадку, приземлившись метрах в ста от командирского броневика. Сверкающий круг толкающего винта за спиной пилота под треугольным крылом распался на постепенно замедляющееся движение лопастей. Летун снизил обороты двигателя, но полностью его глушить не стал. Впереди и чуть ниже пилота в гондоле устроился пулеметчик за турелью. Он внимательно оглядывал окрестности, не снимая рук с гашетки — бдил, стало быть, до окончательного выяснения обстановки
— Лешка, остаешься за старшего! Крути башкой на все триста шестьдесят градусов! — Скомандовал Засечный, спрыгивая с «Медведя». — А я пойду с летунами поздороваюсь. Сдается мне, что наши «соколы» принесли какие-то новости.
— Так точно! — кивнул я, разворачивая пулемет дулом в сторону далекого леса.
Поручик дошел до планера и вскинул руку к виску. Через несколько секунд пилот повторил его жест и заглушил мотор — представились друг другу господа офицеры, стало быть. После чего летун выбрался из гондолы и подошел к поручику, а бортовой стрелок так и остался на месте. Офицеры достали из планшетов карты и завели разговор, неслышимый за дальностью.
Примерно через четверть часа планер, взревев мотором, легко разбежался по полю и взмыл ввысь. Вот так и рождаются легенды — думаю, что несколько поколений жителей венгерской деревушки с труднопроизносимым названием будут теперь рассказывать своим детям и внукам о чудесной русской стальной жар-птице!
Вернувшийся к броневику Засечный выглядел озабоченным, но не сказать, чтобы напуганным или встревоженным. Вызвав командира ОТГ Ульянова и собрав всех комвзодов, Еремей поделился новостями воздушной разведки.
— Австрийцы в одном переходе от нас. В смысле — в одном своем дневном переходе — километров тридцать-сорок отсюда. Нам до них максимум два часа ехать. Поэтому время для достойной встречи противника у нас много!
— Чем они располагают, Ерема? Где находятся точно? — доставая карту, спросил Ульянов.
— Вот здесь, возле города Тарнув находится их авангард, — Ерема показал на карте место. — В авангарде корпуса Данкля идет кавалерийская дивизия, укомплектованная, в основном, немцами. Это одна из двух дивизий так называемого «нового строя», про которые нам разведчик из Генерального штаба на большом брифинге перед началом войны рассказывал. Ну-ка, Лешка, перескажи по памяти!
— Э-э-э... — немного растерялся я, припоминая тот брифинг, на который собрали всех офицеров полка и докладчика — стройного полковника с седыми висками, которого наш Хозяин почему-то «дедом» называл. Как же его звали?.. Вспомнил: полковник Целебровский! Он же во время Турецкой войны к нам в полк несколько раз приезжал со своими бойцами-снайперами, набранными из внутренней дружины Стальграда.
Быстро собравшись с мыслями, я начал четко говорить:
— Австрийская кавалерийская дивизия «нового строя» довольно серьезный противник: состоит из двух полков, в каждом из которых по четыре батальона,
