и забиться в истерике, я ощутила невиданную ярость, боль и бездонное одиночество, и как только пришло осознание, что эмоции не мои, а старого безумца, голову пронзила такая резкая боль, что перед глазами всё потемнело, и я завизжала так громко, что сама похолодела от звука собственного голоса.
Казалось, череп разбился на части, и острые осколки впиваются прямо в мозг. Боль пронзала затылок, быстро спускалась ниже — к шее, спине, а перед мысленным взором проносились сотни сложных символов, вид и значение которых отпечатывались в памяти как след от раскалённой кочерги на светлой коже.
Я даже не почувствовала, в какой момент безумец отпустил моё лицо, и я рухнула на пол. Боль всё ещё лавой текла по венам, пульсировала в висках, сжимала в тесный обруч лоб и затылок. Хотелось выть, но лицо не слушалось — я не могла открыть рот и только бессильно мычала, отчего вскоре начала задыхаться.
* * *
Агония спадала медленно, и как только я ощутила, что могу встать, тут же попыталась это сделать. Ноги тряслись, но кое-как держали, и, цепляясь рукой за стены, я поползла к выходу в надежде, что смогу в таком состоянии выбраться наверх. Всё, что я хотела — это сесть поближе к огню: тело так сильно замёрзло, что я едва чувствовала пальцы рук.
— Ты ещё вернёшься, — прошамкал старик и, судя по тихому шороху, уселся в своё убежище за бочкой.
— Надеюсь, ты ошибаешься, — прохрипела я, на что безумец лишь фыркнул.
При первой же попытке подать голос я поняла, что сорвала его, пока кричала от боли. Из горла вырывались только слабые сиплые и хриплые звуки, совсем не похожие на нормальную речь. Понадобится несколько дней, чтобы восстановиться.
Окраинами сознания я уже понимала, что произошло, но усиленно гнала из головы все мысли. Сейчас не время для анализа — только бы согреться.
С трудом я выползла из подземелья и на четвереньках подобралась к огню. В теле поселилась такая жуткая слабость, что сил хватило лишь на то, чтобы обхватить руками колени и закрыть глаза.
Я не спала. Перед беспокойным сознанием носились мутные тени незнакомых прежде знаков и символов нового языка — тайной письменности магов ветра. Они сливались со знаками драконьего и разделялись снова, шурупами ввинчиваясь в память.
Но со временем я начала приходить в себя. Как только мысли заполонило множество самых разных вопросов, я осознала, что чувствую себя гораздо лучше.
Кто этот старик? И как ему удалось передать мне собственные знания? Я слышала о таком, пока жила на Востоке, но процедура очень сложная и смертельно опасная. Особенно если учесть, сколько огромный объем знаний требовалось передать. И почему он это сделал? Может, хотел убить меня?
Осознавая, что поток размышлений бесполезен, я решила отвлечься. Пошевелила сначала руками, потом рогами, и хоть слабость никуда не делась, я теперь хотя бы не дрожала. Встала, подкрепилась остатками еды из сумки, но это нисколько не придало сил.
Осторожно выглянув наружу, я убедилась в том, что голем куда-то ушёл, и опасливо двинулась вниз по тропе. Но ни каменный гигант, ни странный ветер мне больше не мешали.
Вернувшись в пещеру, я тут же рухнула в шкуры и закопалась в них. Голова всё ещё раскалывалась, но когда я смогла согреться и расслабиться, жить стало немного проще. Однако я не успела даже задремать — услышала шаги и, выглянув из своего импровизированного гнезда, заметила Старра.
— До сих пор спишь, — с улыбкой констатировал он, но едва взглянул на меня, выражение его лица стало столь озадаченным, будто перед ним мой труп. Впрочем, наверное, на мертвяка я сейчас больше всего похожа.
— Сходила за словарём, — прошептала я, размыкая ссохшиеся губы. — Нашла.
Старр присел на корточки и заглянул мне в глаза. В его ярко-зелёных радужках переливались золотые искры, и я на пару мгновений залюбовалась столь необычным зрелищем.
— Значит, твоё обучение началось, — медленно произнёс дракон.
В тот же момент я почувствовала, как его рука касается моего запястья, пальцы едва ощутимо сдавливают кожу. Он что, проверяет мой пульс?
За минуту Старр провёл целый маленький медицинский осмотр: коснулся моего лба, поводил маленьким огоньком перед глазами, и даже — неслыханная наглость — задал несколько прямых вопросов о самочувствии. Я отвечала, как могла, и с каждым словом ощущала, как меня снова покидают силы.
— С тобой всё будет в порядке, — не слишком уверенно заключил он, но в глазах всё равно читалось беспокойство.
— Ну вот, а говорил, что драконы не лгут, — из последних сил подначила я.
Старр только фыркнул в ответ, а когда я попыталась сесть, его тяжёлые руки надавили мне на плечи, так что пришлось упасть обратно в уютное тёплое «гнездо».
— Тебе надо отдохнуть, — мягко сказал он, не спеша убирать руки.
Я почувствовала, как Старр плотнее укутывает меня в мех, и хотела удивиться или пошутить по этому поводу, но не успела: глаза сами собой закрылись, а утомлённые сознание провалилось в небытие.
Я проспала почти два дня, поднимаясь только чтобы поесть. И с третьим рассветом, выйдя к источнику, поняла, что отдохнула. Холодный ветер бодрил, меня больше не тянуло в сон, и голова уже почти не болела. В теле осталась лёгкая слабость, но она появилась из-за того, что в последние дни я почти не двигалась.
Потянувшись, я задумчиво посмотрела на поток холодной воды. Очень хотелось помыться, чтобы окончательно сбросить с себя сети сна. Какое-то время я не решалась, но потом всё же скинула одежду из кожи и шкур, оставшись лишь в тонкой рубашке.
Ледяные капли резанули кожу как тысячи крошечных ножей. Я дёрнула плечами и зажмурилась, привыкая к холоду. К счастью, кусок мыла, пахнущего горькими травами, неплохо пенился, и я успела привести тело в порядок до того, как окончательно онемели руки.
Выбравшись из-под ледяных струй, я столкнулась с тремя молодыми драконами, которые с молчаливым удивлением меня разглядывали.
Отойдя от первого шока, я ощутила, как в груди нарастает злость. Собиралась крикнуть им, чтобы уходили, но вовремя вспомнила, что они не сделали мне ничего плохого. Да и сейчас не проявляли признаков агрессии или насмешки. Судя по заинтересованным взглядам, просто не понимали, что я делаю и зачем.
Я бегло огляделась и не придумала ничего лучше, кроме как подхватить порывом ветра несколько капель и обрызгать новых знакомых.
Не ожидавшие такого подвоха драконы выставили руки, но слишком поздно: их волосы и рубашки оказались мокрыми
