бы он остался там, в Городе, то все было бы иначе. Как во сне шамана орков, он бы спился, сторчался, и обосранным, оплеванным, в собственной блевоте, помер бы от передоза в какой-нибудь канаве. Без цели. Без смысла. Без какого-либо толка.
Что лучше?
— …Тысячи…
Прожить несколько лет в угаре, наслаждаясь отсутствием обязательств, обязанностей, нужды… Где все вокруг тебя игра и источник удовольствий. Кураж, не знающий границ. Отдых. От мира. Самого себя.
Всего, того что делает тебя человеком. Потому что человеком быть сложно.
Хаджар знал это. Очень хорошо. Слишком много раз в его жизни ему предоставлялся шанс отказаться от этой ноши. Той, что здесь называют честью. А на самом деле — простой человечностью.
Дул ветер.
Он ласкал волосы и раны генерала.
Или, может…
Быть узником собственного меча, утопая в крови, не зная, зло ты или добро, взбираться по холмам из трупов и гор из черепов, двигаться наверх? Ради того, чтобы разрушить все то, что является смыслом жизни многих людей. Кто дал ему, простому генералу, солдату, решать судьбы мира?
— … Смертей.
Мрак, выкованный в кинжалах Старика, опустился на Хаджара.
Было так легко забыться в нем. Исчезнуть. Раствориться. Не будет больше душевных метаний. Терзаний. Боли от потерь и разлук. Не будет битв. Не будет крови, грязи, криков, стонов. Не будет сирот, вдов, мертвецов, созданных руками генерала.
Он перестанет быть монстром, что все не встретит того героя, кто положил бы конец его пути.
Дул ветер.
Гнал облака.
Белые и чистые.
Обещавшие что-то хорошее. Пусть и ложное. Эфемерное. Столь же ненастоящее, как сны.
Может поэтому, калека в больнице, принц в камере, воин на полях сражений, странник среди пыльных троп… Хаджар Дархан всегда обращал к ним свой взгляд.
Искал там обещания тому, что все, однажды, закончится.
Дул ветер.
Отдаться объятьями смерти. Позволить себе отдохнуть. Прийти в дом праотцев. Обнять Неро, посмеяться с Серой, прижать к себе мать и отца, а затем дождаться и остальных…
Как заманчиво.
Но…
Дул ветер.
Все еще дул.
Все еще гнал облака. Все еще с яростью встречал сопротивление гор. Все еще с радостью бежал среди долин и полей. Все еще был готов бурей обернуться над головами несчастных. Все еще не подчинялся ничьей власти, не следовал никаким законам, лишь верил самому себе в своем порыве окутать весь мир.
Дул ветер.
А значит Хаджар не мог позволить себе этой роскоши. Он еще не нашел свою канаву. И все еще есть сила в руках. Пусть даже те не способны двигаться, разве это может удержать его меч, поражавший героев.
Если он изранен и истекает кровью, разве это оправдает все те страдания, что он принес этому миру, разбивая чужие надежды? Каждая из них стала его собственной обязанностью оставить этот мир чуть лучше, чем он его встретил.
Его глаза окутал мрак, но зачем ему видеть, что впереди, если он знает, что там. Его цель, как всегда, неизменна. Его враг, единственный враг, никогда не скрывался и не прятался. Он все там же. За облаками. Сидит на Яшмовом Троне.
Разве его воля сломлена? Тем что он монстр. Убийца.
Когда придет время, он обязательно встретит героя. И его путь оборвется. И плевать на предсказания Древа Жизни, Древних и всей той шушеры, что встретилась ему на пути.
Если будет надо — он сам примет роль того героя, что уничтожит этого монстра, а пока…
А пока дул ветер.
И значит генерал, даже если не мог, то должен был сражаться. Сражаться, как ветер, не знавший преград.
— Ветер, — коротко произнес Хаджар.
И все вокруг стало ветром, безжалостным и разящим.
Когда Хаджар открыл глаза, то увидел перед собой бескрайние просторы снежных вершин. Солнце поднималось на востоке, заливая мир теплым сиянием золотых лучей и…
— Лэтэя! — кричал, не умолкая, Артеус. — Лэтэя, очнись!
Хаджар повернулся и увидел воительницу, на теле которой расплывались кровавые полосы.
