на вызов базы? За такое полагается суровое наказание. Да по законам военного времени за такое расстреливают.
Сделав глубокий вдох и выдохнув, немного взяв себя в руки, Петр Алексеевич вновь подошел к пульту.
«Наверное, перепутал, – подумал он. – Чего сразу злиться? Ведь сам же перепутал, не туда выход сделал. Этот Кабзолов тут все поменял, вот и ошибся я. Сейчас надо без спешки, спокойно и сосредоточенно еще раз все повторить, внимательно, чтобы ничего не напутать».
Но и второй раз, как Петр Алексеевич ни проверял алгоритм вызова и связные линии, все было правильно. Однако в лаборатории никто не брал трубку.
Запоздалое понимание пришло к Петру Алексеевичу.
«Не берут – потому что не осталось живых», – пришла в голову мысль, страшная, вызывающая холод во всем теле.
Нет никого живых…
Почему-то об этом не подумалось. А именно это все и объясняло.
– Нет, – нервно хихикнул Петр Алексеевич, вновь хватая трубку. – Бред какой-то! Это же лаборатория! Там чистота идеальная. Нужно на другую точку позвонить, на резервную. Возможно, просто авария. Неполадки. Да, именно неполадки на основной линии.
Но и резервная линия ответила раздражающими частыми гудками, пронзающими мозг словно спицы.
Нет никого живых…
Петр Алексеевич уже не швырял трубку, она просто выпала у него из рук. Теперь он уже был практически уверен, что случилось самое страшное. Он принялся лихорадочно вспоминать, когда последний раз выходил на связь с лабораторией. Давно. Слишком давно. Сначала делал это периодически, два раза в неделю, потом отвлекся на здешние дела, пустил все на самотек.
Что же случилось там? Все-таки занесли «джед»? Заразились и умерли? Тогда почему не подали сигнал SOS? Почему действовали в обход установленных протоколов?
Вопросы без ответов.
Петр Алексеевич подошел к окну, уставился сквозь толстый пластик.
Не сразу он обратил внимание на движение, которое наблюдалось со всех сторон, варился в собственных мыслях, не обращая внимания ни на что.
А потом, когда на периферии зрения что-то явственно проскользнуло, все же вынырнул из мыслей и стал разглядывать – что же там такое происходит?
А происходило страшное, чему не было объяснения.
Черная волна покрывала весь южный склон горы, на которой был размещен «Купол», словно кто-то разлил краску. Но эта краска шевелилась. Она расползалась вширь, заполняя собой все свободное пространство, съедая все остальные цвета.
– Что… – только и смог произнести Петр Алексеевич, не понимая, что происходит.
А волна шла, медленно, лениво, но шла, окружая гору, словно понимая, что если кто-то и есть живой на этом островке, то уйти ему не удастся.
Когда же в черноте стали проявляться силуэты, все стало понятно. Это были мертвецы. Все, кто когда-то умер от страшной наночумы. Поднятые теперь неведомой силой, они шли к главе «Купола», чтобы поглотить его, сделать частью себя.
Петр Алексеевич отпрянул от окна, бросился к двери, через которую попал сюда. Прикоснулся к ручке и резко отдернул ее. Горячая. Значит, пламя уже за дверью. Вернуться нельзя. Там – ад. И за окном тоже ад.
Петр Алексеевич отошел назад, сипло рассмеялся. Эмоции били через край, и он уже не мог с ними совладать. Как же это так? Как же это так все?
Стали слышны хрипы и скрипучие шаги мертвецов. Закоченевшие пальцы стучали в окно, словно замерзшие птицы, просящие впустить погреться.
Петр Алексеевич с ужасом уставился на окно. Свет уже не пробивался сквозь него – все было закрыто грязно-синими ладонями. Проскользнуло лицо, потом второе, от одного вида которого Петр Алексеевич отпрянул к стене.
Мертвецы рвались внутрь. Мерное постукивание сменилось слаженными ударами – били по несколько кулаков сразу, не щадя плоти.
Все было предрешено. Петр Алексеевич уставился на то, как покрывается окно трещинами, и понял – это конец. Запоздалая расплата пришла. И уйти от нее не удастся.
Или можно?
Петр Алексеевич глянул на свои руки, в которых покоился пистолет. Пули есть. Хотя хватит и одной.
Петр Алексеевич перевел взгляд на окно – мертвые уже пробили защиту и теперь лезли внутрь, все сразу, оттого и застряли в узком проеме. Однако довольно скоро поняли свою ошибку и вылезли назад, наружу.
– Все… – только и смог вымолвить Петр Алексеевич. – Это все…
Когда в комнату влез первый мертвец, глава «Купола» уже лежал недвижимый на полу. Рядом валялся пистолет, из дула которого тонкой струйкой курился сизый дымок.
– Ты выстрелил в него! – повторила Вика, подбегая к Каше.
Старик медленно осел на пол. Прошептал:
– Ничего страшного.
– Аркадий, извини! – Андрей быстро сообразил, что натворил.
Бросив пистолет на пол, подбежал к старику.
– Сейчас мы тебя подлечим.
– Не получится, – улыбнулся тот. – Холод, будь он неладен.
– Тогда… тогда я потащу тебя на край города, где теплей. Ведь там ты смог поднять мертвецов.
– Не надо никуда меня тащить, – сморщившись от боли, прошептал старик. – Не дотяну я до края города. Да не суетись ты! Засиделся я у тебя в гостях. Только сейчас это понял. Пора и честь знать.
– О чем это ты?
– Жена ждет, – ответил Каша. – На том свете. Уже сколько времени. А я все тут, по грешной земле бегаю. Все, хватит.
– Аркадий…
– Нет, – отрезал тот. – Не тронь меня. Дай мне спокойно уйти.
Андрей послушно отступил.
– Вика, – позвал старик девушку. – Подойди.
Та подошла. На лице ее были слезы, но она держалась, в открытую не ревела.
– Аркадий…
– Ты не переживай, все нормально. Главное, ребенка сохрани. Все остальное ерунда. Будь с братом, он молодец, он тебя не бросит. А на меня, старого, зла не держите. Я все делал, чтобы помочь вам. Возможно, где-то был не прав, но что с меня взять? На том свете за все отвечу, встану перед судом и буду говорить, где провинился, а где был прав. А они уж решат, куда мне.
Старик надолго замолчал. Потом прошептал:
– Простите меня. Мира… я иду к тебе…
И навсегда замолчал.
Вика разрыдалась в голос, брат подошел к ней, обнял. Андрей держался за голову, стоя у окна, и тихо ругал себя, мутузя по голове кулаками. У всех присутствующих на лицах была скорбь. И лишь на лице старика играла улыбка облегчения.
* * *
– Я должен идти, – произнес Макс.
– Что?! Почему? – воскликнула Вика.
Сложные чувства одолевали девушку. Она не хотела, чтобы парень уходил. Но и сама не хотела здесь оставаться, в этой грязной квартире, где покоился труп старика.
– Сложно объяснить, – ответил тот. – Просто чувствую, что должен. Это не мое место.
– Но куда вы пойдете?
– Не
