изоляционизма держался твердо. Герум добывает минеральные ресурсы только на Аорне, на других планетах, астероидах системы даже не пытается. Потому что, будь иначе, Федерацию не проконтролировать. Трудное условие: разработка минералов на астероидах дешевле на порядок. А еще Герум прекращает свое влияние на жителей Аорна, контакты только деловые. Если хочет, пусть вывозит семьи олигархов Панкии, обеспечившей добычу хоть каких-то ископаемых. Доступ к галактическим ресурсам информации ограничивается, и на сто ближайших лет всепланетное правительство решает, как их использовать.
Панкия, конечно, возражала — за ее спиной стоял Герум, но Союз был непреклонен. Переговоры шли в присутствии консула Содружества. Макс поддерживал позицию Союза, объясняя: лучше так, чем продолжать войну. Ведь Герум добился доступа к ресурсам. Пусть пока не в полной мере, но тут главное начать. Если стороны останутся довольными завязавшимися отношениями, то сотрудничество могут и расширить.
К удивлению сторон, консул встал на сторону Максима. Откровенно надавил на Панкию: хватит возражений, подпишите. Надоели своим словоблудием, и землянин дело говорит. Перемирие заключили. Но спокойствия Союзу это не добавило. Митинги в Гельбе продолжались.
У Максима выдался тяжелый день. Президент напомнил о его идее продать мир как победу, попросив содействия.
Пусть к крупнейшему концертному залу Гельба плотно осаждался демонстрантами. Среди них имелись те, кто за и против мира с Коалицией. И последние преобладали. В лобовое стекло лимузина летели овощи, комки грязи, пакетики с краской и, возможно, что с дерьмом. Помешать этому полиция не успевала. Или же не захотела. Были и цветы, но слишком мало.
Растолстевший летчик, он же президент, катил за ними.
— Если таким образом жители столицы выражают мне свою любовь, я взаимности не обещаю, — криво усмехнулся Макс Хейше. Она кивнула.
К входу в зал они шли внутри живого коридора, состоявшего из тысяч человек. Военные и полиция стояли в несколько слоев. Наружные сдерживали сторонников и противников, рвущихся к президенту и невольному виновнику перемен. Ближайшие несли бронещиты, укрывая прибывших от пуль.
Макс, как и президент, был одет в добротный шерстяной костюм. Хейше подобрали голубое платье с пояском из цепочки титана — в стиле авиации. Если б не полиция с военными, то ковровая дорожка в Каннах… Макс невольно ощутил себя опять Борюшом. Только роль его теперь была своей и настоящей.
Речь ему отшлифовали. Но он сможет говорить, чего захочет. В зале — небывалое количество кино- и телекамер, микрофонов, журналистов с пухлыми блокнотами. Трансляции идут и за рубеж — в столицы Коалиции, в записи увидят граждане нейтральных государств.
Выступление его прервать никто не сможет. Только каждое двусмысленное выражение может обернуться неприятностями. Революция прошла пока бескровно, но качнуть народ на беспорядки у противников получится, если инопланетянин даст им повод. Лидеры найдутся. Президент парламент распустил, что избранникам, конечно, не понравилось. Смещены с постов многие министры. В руководстве Патриотической партии продолжается борьба…
Митинг открыл президент — совсем короткой речью, потому что ждали не его.
Максим знал, что трибуна изнутри проложена листом брони. Пуля не пробьет. Только голова и горло открыты. В старом фильме про телохранителя ликвидатор, притворившись оператором ТВ, выстрелил в певицу из винтовки, вмонтированной в камеру. Здесь их море, аппаратура громоздкая, и сомнительно, что камеры проверили.
Мер безопасности, принятых на Земле, здесь не существует. Нет ни техник, ни методик. Ощущение, что кто-то и, возможно, не один, смотрит на тебя в прицел, не прибавляло ощущения комфорта. Сказать: «Привет, желаю мира, всем пока» и убежать со сцены? Нет уж. Сам встал на этот путь.
Макс сдвинул в сторону листы с готовой речью. Отшлифованные референтами слова показались вдруг сухими и неискренними. Ими не пронять.
— Здравствуйте. Скажу о главном. В западных районах Гардара разворачиваются госпитали, переданные нам Содружеством. Они укомплектованы новейшей медицинской техникой галактики. Раненые не будут больше умирать. Увечные восстановят полностью здоровье — вплоть до регенерации ампутированных конечностей.
Президент оставил этот козырь Макшу. По сценарию, тот должен был подвести к нему психологически отточенным вступлением. Но вышло так — без предварительных прелюдий.
Зал охнул. Собравшиеся здесь люди застучали по подлокотникам кресел, заглушая немногочисленных улюлюкающих в знак несогласия.
— Какой ценой нам дался этот мир? Довольно дорогой. Не знаю точных цифр, но потери одного Гардара составляют сотни тысяч человек. Но они погибли не зазря, подарив нам будущее! Которое пытались у людей отнять. Несколько десятилетий хищнической добычи полезных ископаемых, и мы бы остались на планете с разрушенной экологией. Павшие герои спасли не только население Союза. Как ни парадоксально — и жителей воевавших с нами государств! Рано или поздно граждане Кашпирра поймут, кому обязаны единственным разумным выходом из ситуации, прорывом к миру между нами. Воинам Гардара, а не «друзьям» из Панкии и кукловодам из Герума!
По залу прокатился ропот, но, скорей, от удивления. Последние слова Максима показались неожиданными и… справедливыми.
Максим почувствовал, что «держит» публику. Но не развлекательными КВНовскими хохмочками, а говоря о том, что для людей важней всего.
Он сообщил, что без войны не получилось бы избавиться от назойливой опеки инопланетян, ведущей к подчинению и, в конечном итоге, разорению. Что Гардар и Союз сегодня остаются ведущей силой на планете. В то же время мирный договор и устройство планетарного правительства не ущемляют бывших их врагов. Последнее адресовалось аудитории за пределами Союза.
Он уложился в четверть часа.
— Наконец, хочу ответить на вопрос, наверняка возникший у присутствующих. Как вам известно, я не гражданин ни одного из государств Аорна и прилетел сюда с другой планеты. Почему же говорю вам «мы»? Потому что чувствую себя не только частью народа Гардара, но и всего Аорна. Тест мой крови, сделанный Содружеством, установил, что я, а, значит, люди на моей планете — идентичны жителям Аорна. Мы — огромное, охватывающее часть галактики человечество. А оно должно жить в мире.
Макс не затронул множество моментов, прописанных в докладе, рассчитанном как минимум на час. Он чувствовал, что хватит. Нужен был посыл: мы победили, а дальше будет хорошо. Детали пусть приводит президент, за это ему платят деньги.
Когда сходил с трибуны и двинулся к кулисам, зал заревел восторженно. Выстрелов не прозвучало.
Обратно ехали спокойно — демонстранты рассосались. Выступления Максима передавали через внешние динамики на здании, его транслировало радио. Благодарный президент чуть ли не втащил Максима с Хейшей в свой длинный «членовоз». Он лучился от восторга. Рассыпался в комплиментах, говоря, что речь, произнесенная экспромтом, оказалась посильнее заготовленной. Очевидно, он более не сомневался в утверждении своей персоны на пост главы страны на очередном партсъезде.
— Я помню то, что обещал тебе, — сказал, закончив с комплиментами. — Все выполню. Или есть другие пожелания?
— Да, — сообщил Максим. — Прошу ходатайствовать перед консулом Содружества о возвращении меня на Землю.
В салоне лимузина воцарилась тишина.
— Ты нужен здесь! — наконец-то буркнул президент, но как-то неуверенно.
— Ты нужен мне, — шепнула Хейша.
— Нет, — покачал Макс головой. — На Аорне мне удалось остановить войну, но на Земле они не прекращались. Возможно, у меня получится. Звучит самонадеянно, но кто предполагал, что человек с Земли, прибывший на Аорн, чтоб заменить погибшего актера, изменит ход военных действий на планете? Я хочу попробовать…
Президент упросил Макса задержаться на какое-то время. Видимо, хотел состричь купонов с популярности землянина. В числе прочего Максиму оставили возможность проживать в апартаментах, пользоваться кухней резиденции и телефонным коммутатором. Хейша вообще не поверила, что он сорвется на Родину, где его никто не ждет, пребывая здесь в зените славы и успеха. Тем более, их чувства были взаимными, хоть ни один не сказал самого главного слова…
В Гельбе тем временем заканчивалась зима. Максим предпочел бы юг, жаркий даже в эту пору. Невзирая на злых насекомых, отдаленно напоминавших земных ос, только с ночным образом жизни. Столица с дождями, а в эту пору года — еще и с мокрым снегом, совсем не радовала.
В передвижениях его не ограничивали. Если есть желание — гуляй по городу. Два телохранителя его сопровождали. По-возможности держались на удалении. Вмешивались, больше защищая от назойливых прохожих, узнававших миротворца, чем от вероятного покушения. Посещал Максим магазины, как-то раз забрел и в ресторан. Больше не ходил — деньги быстро кончились. И никто ему других не предложил. Попросить у президента? Не хотелось. Сам от должности отказался, так
