предупредить, когда с ней что-то произойдёт… — в сознание Льва впечатался загробный голос. — Она в лечебнице.
— ЧТО⁈ — взревев, Лев подскочил со своего кресла и отбросил в сторону учебник. — Почему ты не сказала раньше⁈
— Ты был занят… — спокойно произнесла рука, чем заставила Льва злиться, но он сдержался, ведь знал, что портить отношения с фамильяром себе дороже.
— Какое крыло? — сухо спросил он и, получив ответ, помчался туда.
* * *
Заходя в больничную палату для персонала академии, отделённую от студентов, Лев Семёнович растолкал в стороны лекарей, которые сначала не хотели его пускать и протиснулся к койке, на которой лежала Анастасия Викторовна. К его удивлению, помимо врачей, рядом с койкой стоял незнакомый ему мужчина в строгом деловом костюме и с такой же, не менее строгой «идеальной» внешностью. Их взгляды пересеклись, когда Лев встал по другую сторону от кровати.
— Я так полагаю, Вы — Мирослав? — спокойно произнёс он, глядя мужчине прямо в глаза.
— Верно, а Вы?..
— Никонов Лев Семёнович, учитель экспериментальной группы, где учится её племянник. По совместительству старый друг Анастасии Викторовны.
— Понятно… — Мирослав кивнул и опустил взгляд на побледневшее, исхудавшее, даже немного постаревшее лицо своей возлюбленной.
— Что с ней произошло? — Лев не нашёл ничего лучше, чем напрямую задать этот вопрос Мирославу, хотя рядом стояли лекари, но он привык не доверять этим бездарям. Слишком у них консервативные взгляды, а он это презирал.
— Не знаю, — Мирослав пожал плечами и аккуратно взял Анастасию за руку, несильно сжав её ладонь. — Но я никогда не видел, чтобы она так бледнела. Ощущение, будто из неё ушли все силы…
Посмотрев на Мышецкую, Лев нахмурился, ведь тоже это ощущал. Анастасия не просто выглядела болезненно, исходившая от неё до этого момента аура, попросту исчезла, что невозможно. Ведь в подобном для неё состоянии контролировать или скрывать её нереально. Она бы вырывалась наружу бесконтрольно, а раз её нет, значит…
— Какие прогнозы? — спросил Лев, взглянув на врачей. — Когда, по-вашему, она придёт в себя?
— Мы не знаем, — как и ожидалось, лекари не смогли дать вразумительного ответа. — Зависит от того, как её организм воспримет новые вводные. Исходя из наших данных, уровень маны в её крови снизился в одночасье до крайне низких показателей. Мы видим подобное впервые. Во всей врачебной практике Империи подобного не случалось.
— Даже если бы случалось, вы бы всё равно нихера не поняли… — прорычал себе под нос Никонов.
— Что, простите? — произнёс высокий мужчина в очках и белом халате с планшетом в руках. — Мне послышалось?
— Отвали, — Лев отмахнулся. — И лучше ко мне не подходи.
— Позвольте, что Вы себе позволяете⁈ — начал было возникать врач, как его вдруг прервал ритмичный нарастающий писк, исходящий от приборов, к которым была подключена Анастасия.
Все будто замерли, наблюдая за показателями. В воздухе начала нарастать нешуточная магическая аура, исходившая прямиком от Мышецкой. Её лицо вновь начало разглаживаться, морщины стали пропадать, а глаза вдруг открылись.
— Вова, не надо! — вдруг закричала она, подскочив на мгновение, но её будто что-то снова шибануло, и она откинулась назад, отключившись.
Писк вдруг стал нарастать до тех пор, пока не превратился в один сплошной непрерывный звук, ознаменовавший одно — остановку сердца. Врачи будто отвисли от шока.
— Отойдите! — прокричал парнишка в очках, отталкивая ошарашенного Льва Семёновича в сторону. — Витя, прямой массаж сердца! Олеся, готов адреналин! Увести посторонних из палаты!
День после случившегося с тётей нельзя было назвать спокойным. Вся академия стояла на ушах из-за случившегося с директором. Казалось, будто об этом уже знали просто все, и я не мог не заметить взгляды учеников, которые смотрели на меня с… сожалением? Однозначно, это был именно такой взгляд, хоть я и не понимал, почему они все так на меня смотрят? Ведь благодаря Щеглову, с которым мы вместе по утру пошли на пары, я знал, что она жива. Да и Олег успел мне об этом написать, как только новость до него дошла. И вообще, в целом, вся группировка Звероловов пыталась впихнуть словечко в общем групповом чате. Мне даже пришлось оставить все электронные приборы в апартаментах, чтобы они мне не докучали. Уж слишком они меня достать успели за те короткие тридцать минут, что я собирался и приводил своё тело в порядок после долгой, бессонной ночи.
— Всем привет, — произнёс я, зевая и делая шаг внутрь нашего кабинета. Внутри уже были все ученики, кроме Волковой. Ну и ещё Льва Семёновича не хватало. — Чего такие хмурые?
Ребята переглянулись между собой, но никто не решился мне говорить то, о чём подумал. И почему все считают меня жертвой сложившейся ситуации? Да, моя тётя попала в какой-то не очень хороший переплёт, но это ведь не повод всем сочувствовать мне, будто кто-то умер?
— Кхм… — сидевший рядом со мной Тарасов привлекающе кашлянул. Когда я повернулся посмотреть на его физиономию, он смутился. — Т-ты как вообще?
— Я? Да нормально, а что?
— Ну… просто Анастасия Викторовна, она ведь это…
— Что? В госпитале? — вздохнул. — Да, я знаю.
— И тебя это не заботит? — как-то странно спросил он.
Хотел ему ответить, но вместо меня это сделал Лев Семёнович, зашедший в класс. Следом за ним, кстати, зашла и Аня, но лица на ней не было. Пускай и выглядела она выспавшейся, в отличие от меня, но видок у неё был потрёпанный. Неужели её Искажение забрало у неё ночью столько сил?
— Отстань от него, Кирилл, — произнёс Лев Семёнович, обращаясь к Тарасову и перевёл на меня спокойный, но горестный взгляд. — Ты как?
Мне захотелось выругаться. Я уже было подумал, что он решил защитить меня от глупых вопросов, но, похоже, он просто сам захотел их задать.
— Не знаю, почему все сегодня достают меня этим вопросом, но я в порядке, — сухо ответил я.
Судя по взгляду учителя, он не обиделся на мои слова, но плотно задумался над тем, что я сказал.
— Хорошо, извини, — он кивнул и встал напротив стола. — Тогда приступим к теме сегодняшнего урока: «Истощение или как не погибнуть на поле боя».
С последними словами он
