— Не привык ещё к тому, что эту дрянь не видно и не слышно, и вообще никак не различить, — Иван недовольно поморщился.
— Поначалу так у всех бывает, — понимающе успокоил его Болт, — я только один раз видел человека, который воспринял существование аномалий спокойно. Привыкнешь. И различить их можно, нужно сосредоточиться и быть внимательнее. Тут всё дело в мелочах.
Новый порыв ветра возвестил, что перестрелка на востоке усилилась, и поисковик заторопился:
— Пора! Путь неблизкий. — Он забросил за спину автомат и затянул ружейный ремень, плотно фиксируя оружие. — Ствол укрепи за спиной, чтобы не болтался, — потребовал Болт, — если попадёт в Граву, в лучшем случае останешься без него. Теперь смотри внимательно. — Он лёг на живот, сложив перед собой согнутые под прямым углом в локтях руки параллельно друг другу так, что они оказались перпендикулярны телу, при этом кисти находились у разноименных локтей. Со стороны казалось, что он прячет голову за собственными руками. — Тропа в ширину девяносто два сантиметра. По-пластунски не пройти, поэтому ползти надо так, как я!
Он едва приподнялся на руках и пальцах ног, перемещая тело чуть вперёд, и вновь опустился на землю. Голос его зазвучал глухо, как из бочки, и Берёзов с изумлением увидел, что голова поисковика словно подёрнута маревом.
— Понял? — донёсся приглушённый вопрос.
— И это не впервой, — ответил Иван, стараясь не думать о том, что девяносто два сантиметра — это практически впритирку.
— Я сейчас заползу глубже, и тебя уже не услышу, — Болт старался говорить громче, — но ты будешь видеть мои ноги. Так что вставай туда, где я сидел, и делай всё, как я. Как будешь готов ползти, толкни в пятку.
— Понятно, — подтвердил Берёзов, и поисковик прополз глубже, почти полностью растворяясь в воздухе.
Иван закрепил на спине автомат и встал на колени, до миллиметра повторяя действия Болта. Мгновение он помедлил, успокаивая взвинченную нервную систему, затем на всякий случай проверил, надёжно ли укреплено за спиною оружие; и закрыл глаза. Представь, что ты идёшь на штурм, сказал себе Берёзов. Террористы ещё не видят штурмовой группы, идёт фаза скрытного сближения. Ничего такого, чего не приходилось бы делать раньше. Он решительно вздохнул, достал из кармана на бедре лыжную шапочку, аккуратно надел её и уверенным движением опустился на локти.
Звуки внешнего мира сразу поблёкли, словно кто-то приглушил звук, и Иван понял, что вокруг него уже не просто воздух. Он замер и, работая только мышцами шеи, осторожно повернул голову из стороны в сторону, осматриваясь. На первый взгляд он просто лежал на красно-бурой тугой земле посреди голого и абсолютно пустого поля. Единственным отличием было то, что ни слева, ни справа уже не было видно его границ, и казалось, будто пустошь тянется бесконечно, занимая собой всю планету. Со стороны это, должно быть, выглядело глупо: лежат два мужика в центре бескрайнего поля, один другому уткнувшись башкой в пятки, и еле-еле ползут. Внутренний голос весьма логично предлагал встать и по кратчайшему расстоянию бегом преодолеть открытую местность. Тем более, что воздух здесь гораздо чище, дышится приятно, и даже взмокшее в «Мембране» тело не так сильно терзает духота.
— Туман! — неожиданно громким эхом ухнул рядом голос Болта. — Ты как там? Живой ещё?
— Живой, — Берёзов ткнул ребром сжатой в кулак ладони маячившую перед лицом подошву ботинка, — громковато тут.
— Звук от аномалий отражается, — объяснил Болт, — такое иногда бывает с очень большими Травами. А ещё дышать легче и есть сильное желание встать и пробежаться, так?
— Я бы не сказал, что сильное, но такая мысль была. Откуда ты узнал? — ответил Иван. — У тебя тоже так или это у всех?
— У всех, — хмыкнул поисковик, — это аномалия заманивает жертву. Но у всех желание очень сильное, мало кто может с ним справиться без серьёзных усилий. Ты второй человек на моей памяти, кому не приходится бороться с собой. — В его голосе слышалось удивление. — Это хорошо, значит, шансы есть. Тогда поползли. И тыкай меня в пятки почаще, я, мол, ещё здесь, а не рванул в аномалию. Разговаривать не будем, ближе к середине поля проход начнёт кое-где схлопываться, надо не пропустить начало колебаний, иначе от нас только тряпьё и останется. Так что не до бесед. И помни — тропа узкая, держись точно за мной, не смещайся никуда. Всё ясно?
Понял тебя хорошо, — Берёзов пихнул поисковика рукой в подошву, — пошли!
Ползти пришлось долго. Окружающие звуки пропали сразу же, как только они продвинулись по тропе на несколько метров, солнечный диск растворился в зелёном мареве неба, вокруг осталось лишь бесконечное полотно красной пустоши. Ни глаз, ни сознание не могли отыскать ничего, за что можно было бы зацепиться, чувство времени пропало, и Иван принялся считать движения, пытаясь сохранить представление о пройденном и оставшемся пути. Самой тяжёлой оказалась первая стометровка. Сознание того, что он зажат на тесной тропе между двумя незримыми стенами смерти, давило на психику. Иногда ему чудилось, что он сдвинулся в сторону на пару сантиметров и с секунды на секунду неизбежно зацепит плечом аномалию. Или внезапно наваливалась уверенность в том, что и без того неширокая тропа сужается и скоро его тело окажется не в состоянии уместиться на этой узкой ленте. В такие минуты Берёзов толкал Болта и останавливался, усилием воли заставляя себя успокоиться и вернуться в норму. На второй сотне метров привыкшая к экстремальным ситуациям психика опытного бойца адаптировалась к новым условиям, но спокойнее не стало: одна проблема сменилась другой. Эмоциональный фон стабилизировался, и стала остро чувствоваться душная жара, давящая на закупоренного в «Мембрану» человека. Камуфляж под непроницаемым резинополимером взмок насквозь, всё тело чесалось, словно покрытое комариными укусами, и приходилось бороться с почти непреодолимым желанием перевернуться на спину и как следует поёрзать по земле, чтобы успокоить нестерпимый зуд.
Ощущение смертельной опасности пришло настолько внезапно, что тело рефлекторно замерло раньше, чем сознание успело отдать ему такую команду. Берёзов превратился в изваяние, внутри всё похолодело, словно он упал в ледяную прорубь, все эмоции и неудобства срезало, словно отточенной бритвой.
— Туман! — подрагивая лёгким эхом, раздался голос Болта. — Живой?
— Живой, — привычно ответил Иван, стараясь шевелить одними губами, — что это было?
— Почувствовал? — Поисковик едва заметно завозился. — Впереди тропа схлопнулась. Грава чувствует Жернова с Магнитом и колышется как студень, от одного к другому, только медленно, вроде как в замедленной съёмке.
