— Увеличить выпуск пулеметов в настоящий момент нет возможности, экселенц, — цеха не резиновые, а новые корпуса когда еще под крышу встанут… Станков не хватает, резцов, мерительного инструмента. Рабочих нужной квалификации мало. А тут еще Будвицкую добровольческую бригаду в штыковой атаке целиком положили, — кивнул я в сторону востока. — А у меня на нее виды были… Набрали мы с Гочем мальчишек в ученики, но когда из них еще мастера вылупятся…
— Будут тебе рабочие, Савва. Сам их повезешь обратно. И еще… принято решение о создании пулеметной школы «Гочкиз» на полигоне Многана. Готовить будет пулеметчиков-инструкторов для войск переднего края. Твоя задача обеспечить школу преподавателями и натурными учебными пособиями. В том числе и стреляющими.
— Будет сделано, экселенц.
— Есть на примете кандидатура начальника для такой школы?
— Так точно, экселенц. Есть такая кандидатура — лейтенант Щолич. У него просто талант педагога. Только на полигоне и так одного субалтерна по штату не хватает. А если еще и Щолича забрать, то…
— Будут Многану офицеры, — черканул себе в блокнот напоминалку генерал-адъютант короля. — Из легкораненых. Отправим их на полигон вместо санатория. Всё там то же самое… лес, чистый воздух, усиленное питание, только скуки меньше.
Генерал-адъютант убрал блокнот в карман и опять пробуравил меня взглядом.
— Пулеметы, барон, пулеметы… Принц в курсе, все вопросы с обеспечением их производства в его ведомстве решат. Не решат — расстреляем саботажников, но дело сделаем. Пулеметы сейчас самое главное. Все остальное второстепенно. В отсутствие массовой магазинной винтовки ручной пулемет — это единственное средство резко повысить плотность огня нашей пехоты. Ты, Савва, не забывай, что титул ты получил именно за пулеметы… Авансом! Вот и отрабатывай… И не криви лицо.
— Это не по поводу ваших слов, экселенц. Это к дождю.
— Не понял?
— Лопатка простреленная ноет у меня всегда к дождю. Подвал контрразведки сказывается.
— И скоро дождь будет? — Онкен проигнорировал мои слова по поводу контрразведки.
— Здесь? — посмотрел я на синее небо сквозь зеленые кроны берез. — Через час-полтора.
— Это точно?
— Пока меня мой встроенный «барометр» еще не подводил.
Онкен показал гримасой что-то вроде «посмотрим» и сказал:
— Все, Савва, иди… Найдешь советника Крыкана, он тебе эшелон до города сформирует. Сам рабочих отвезешь и проведешь по ведомству принца. Ну, что еще?
— Экселенц, вы бы поддержали меня с идеей привлечь к патронному производству женщин. Они аккуратные и трудолюбивые, а пособия на детей, отцов которых забрали на фронт, получают мизерное.
— А дети их брошены будут? — строго спросил королевский адъютант. — Ты об этом подумал? Кто из них вырастет?
— Никак нет, экселенц. Никто не будет брошен. При заводе детский сад организуем. Пара-тройка воспитательниц из таких же матерей. Кухарка. Помещение для игр и сна и детская площадка на воздухе — всех затрат-то мизер. Зато матери спокойно работают.
— Пожалуй, поддержу я тебя в этом, как и в том, чтобы ты смог привлекать к работам инвалидов без сокращения им пенсии. Только дай пулеметы! Такого благоприятного времени у нас осталось только до осени. Потом… или островитяне царцам свои пулеметы подкинут, или те сами что-нибудь придумают. И начинай все сначала… Разведка доносит, что эрзац-бронепоезд из шпал, как ты говоришь «шушпанцер», они в Ракóвском депо уже строят.
— Железнодорожный мост через Нысю надо взрывать, экселенц.
— Зачем? — пожал плечами Онкен. — К тому же южнее у них еще паром есть. Не вижу смысла.
— По мосту царцы легко пришлют подкрепление. Ту же гвардию из Ракóва. Ничто их на этом пути не задерживает. А паром я с неба видел, как работает… Медленно. И еще одна мысль есть, экселенц. Нельзя совсем загонять Смигла в угол. Пусть паром останется ему для эвакуации.
— Нет больше Смигла, — генерал-адъютант поднял свое лицо к небу.
— Как это? — удивился я. — Неужто сняли с командования?
— Нет. Разведка доносит, что просто его старое сердце не выдержало. Все же ему за семьдесят было. Так что умер на посту, как солдат. За картой. Вчера.
— Кто вместо него теперь царцами командует?
— Пока исполняет должность генерального штаба дивизионный генерал Мудыня-Поцбейцки. Начальник штаба Смигла. Но кто реально займет этот пост — только ушедшие боги ведают. Так что время, Савва, уже работает против нас. Иди… Дуй в город и гони сюда пулеметы. К его величеству на глаза не показывайся — он зол на тебя.
Генерал ушел вперед, но вдруг обернулся:
— Да… память уже не та… Купе для тебя готово в третьем вагоне. Пусть денщик мундир твой в порядок приведет. А Крыкана к тебе подгонят, невелика птица. Он же и списки рабочих специальностей среди солдат принесет. Твой завод у нас не один, но твоя рука — первая.
Я усмехнулся: а как может быть иначе, когда мой завод — это еще и его завод?
Денщик притащил жестяное ведро теплой воды и медный тазик. Помог мне обмыться не обмыться, так мокрой тряпкой обтереться. И то божий дар после нескольких суток в окопах.
Мундир мой Тавор куда-то утащил, и куковал я в купе в одиночестве в запасном шелковом исподнем. От нечего делать рисовал главную статую Пискаревского кладбища в Петербурге. Был я там на экскурсии еще в школе на весенних каникулах в восьмом классе.
— Весьма неплохо, — услышал я над ухом голос короля. — Что это будет?
Я попытался одновременно вскочить, принять стойку смирно и укрыться то одеялом, которое было сложено стопочкой, то подушкой. И все это одной рукой. Вторая на косынке подвешена.
— Сиди, Кобчик, сиди… Ты увечный, тебе можно… И я присяду, — улыбнулся монарх.
Король в полевом генеральском мундире без наград закрыл за собой дверь, которая даже не скрипнула, и сел напротив меня. Взял в руки рисунок.
— Так что это будет? — задал он тот же вопрос.
— Мемориал, ваше величество. Мемориал в память Будвицкой добровольческой бригады рабочего ополчения. И одновременно кладбище, где на плитах все они, вся бригада, будут выбиты поименно. Все без исключения. В том числе и те, кто потом умрет от ран. Причем с указанием не только их воинского чина, но и гражданской специальности.
— Поименно? — переспросил король.
— Так точно, ваше величество. «Ничто не забыто. Никто не забыт».
— А женщина эта изображает мать?
— Да, ваше величество, это как бы общая их мать, которая скорбит и одновременно горда их подвигом. И в то же время это Родина. Потому что одна на всех может быть только Родина-Мать. А на воротах, над входом, я думаю, надо поставить изображение креста военных заслуг.
