– Ну что, Санеев? – обратился к нему главный, в довольно добротной и опрятной одежде и с новеньким, абсолютно не потертым воронением автоматом АК-103. – Долго еще будешь вола за хвост тянуть? Нас бояться не надо: не станете дурью маяться – все сложится хорошо. И для вас, и для нас.
– Особенно для вас, – буркнул Санеев. И уже громче добавил: – Говори, что хотел.
– Да того же, что и прежде: открываете нам ворота и сдаетесь под нашу юрисдикцию. – Главный осклабился собственной шутке, а его сопровождающие довольно заржали. – Будем считать, что в прошлый раз мы оба погорячились: вы стреляли, мы стреляли, у вас жмурики и у нас тоже.
«Точно бандиты, – убедился Чужинов. – Тут никаких сомнений быть не может, насмотрелся я на них. По одним жадным взглядам, брошенным на бывший музей, определить можно. Как же: лакомый кусочек – запасы, женщин полно. Люди, которых убивать нет нужды, с которыми лучше договориться, иначе кто работать будет?»
– Да и выбора у тебя нет, Санеев. Один хрен мы твое дворянское гнездо возьмем. У тебя же там сплошь бабы, кто воевать-то будет?
– Про этих ты говорил, что человечиной не брезгуют? – громко спросил Чужинов. Дождавшись кивка Санеева, посмотрел в глаза главному. – Пошли, Анатолий: говорить с ними больше не о чем. Прав ты: это не люди – твари, им и мутировать необходимости нет.
Развернулся и пошел не оглядываясь. Потому что увидел в глазах не смущение, не раскаяние, другое: «Какое твое собачье дело, даже если это и так? Ты бывал в моей шкуре? Ты знаешь, что такое настоящий голод? Ты кто вообще, чтобы меня осуждать?»
«Да – бывал. Да – знаю. Да – имею право».
Эти люди переступили грань. Ту, через которую переступать нельзя. Нельзя ни в коем случае, чего бы это ни стоило, пусть ценой будет собственная жизнь.
Глеб хорошо помнил рассказы ветерана, пережившего ад фашистских концлагерей, где людей целенаправленно морили голодом. Где голод преследовал каждого узника, занимая все его мысли. Где пределом мечтаний было наесться досыта, не важно чем, лишь бы убить это чувство или хотя бы его притупить. Вот для кого голод был настоящим.
«Выдерживали не все, – рассказывал ветеран. – И таких было заметно сразу. Они были похожи на крыс, юркие, с бегающими глазками, и держались всегда особняком. Мы их ненавидели не меньше, чем тех, кто за лишнюю миску баланды продавался врагу».
«Как бы ни было сейчас тяжело, и все же ты свободен, ты можешь добыть себе еду, пусть и придется за нее рисковать. Так что я имею право», – думал Глеб.
Санеев взглянул на бандитов, на спину удаляющегося Чужинова и, ссутулившись, пошел следом. Он явно боялся выстрела в спину теперь, после слов человека, которого знал лишь последние сутки.
Когда он поравнялся с Чужиновым, тот спросил:
– Куда, говоришь, ведет твой подземный ход?
Санеев споткнулся на ровном месте, и вид у него стал совершенно растерянным: как же так – наговорить такого бандитам и спокойно уйти?
– Видишь пятиэтажку? В подвал. Окна первых двух этажей замурованы, так что тварям туда не попасть. А уже оттуда… – начал он объяснять, куда следует идти дальше, чтобы оставаться незамеченным, когда Глеб прервал его нетерпеливым жестом:
– На верхние этажи попасть можно?
– Да.
– Вот и отлично. Тогда делаешь так. Подвалы, говоришь, у тебя огромные, женщин с детьми отправишь туда. Ну и лазарет на всякий случай пусть развернут. Своих бойцов расставляй сам – ты здесь командир.
– А вы?
– Мы? Мы будем там, где трудно. Еще обязательно объясни своим, чтобы у моих под ногами не путались, а в случае необходимости слушались, как тебя.
Люди Чужинова дожидались его с рюкзаками наготове. В ответ на их молчаливый вопрос он сказал:
– Поможем, – и, взглянув на заметно приободрившегося Санеева, добавил: – Извини: поделиться нам нечем, так что рассчитывай только на свое.
– Да какой там поделиться! Если все закончится благополучно, я вас сам всем чем только смогу отблагодарю!
– Толик, иди себе – командуй, сейчас война начнется. И без тебя найдутся те, кто потом героев отблагодарит, – заявил ему ухмыляющийся Рустам.
– Анатолий, пришли кого-нибудь, чтобы ход тайный показали, – произнес Глеб уже в спину уходящему Санееву, и тот, не оборачиваясь, кивнул.
– Без благодарности мы точно не останемся, – сказал Денис, когда дверь за ним захлопнулась. – У меня вообще бенгальская тигрица была: всю спину мне исцарапала. Я уже утром ей говорю…
– Так, тигр бенгальский, – с улыбкой прервал его воспоминания Чужинов, – сейчас придет человек, возьмешь с собой Егора и дуйте с ним подземным ходом во-он на то здание. С него вся обстановка видна как на ладони. Ну а дальше по обстоятельствам, не мне тебя учить.
Дверь отворилась, на этот раз без стука, и в проеме возник тот же молодой парень, который не так давно приходил за Санеевым.
– Меня Михалыч прислал, – объяснил он. – Показать где и что.
– Как звать тебя?
– Степа.
– Ты вот что, Степа, покажешь и сразу ко мне: посыльным будешь.
– Понял, – кивнул тот.
Откуда-то издалека донесся выстрел, за ним еще и еще, зазвенело стекло, а где-то внизу послышался частый топот множества ног.
– Ну все, началось. – Денис быстро охлопал себя по карманам и подсумкам, проверяя, все ли на месте. – Пошли, Егор, веди нас, Степа. Да побыстрее, иначе самое интересное пропустим.
– Остальные: работаем парами, на рожон не лезем, патроны экономим. Ну и будьте на всякий случай готовы… – Глеб не договорил, но и без слов было понятно: если здание удержать не удастся, всем им придется отсюда уйти, причем вовремя. Основная задача оставалась прежней, и прав был Санеев, заявляя, что их проблемы – мелочь по сравнению с тем, что предстоит Чужинову и его людям.
– А сам что? – Без учета ушедших Войтова с Егором их оставалось пятеро – цифра эта на два не делится.
– Сейчас паренек этот, Степа, вернется, будет и у меня пара, – усмехнулся Чужинов.
Он особенно не торопился: Санеев, несмотря на то что, как он сам выразился, – безобразный фортификатор, сделал многое, и нахрапом бандиты здание не возьмут.
– Что-то быстро ты, – встретил Степана Глеб.
Стрельба как будто бы на время поутихла, хотя и с самого начала она не была слишком интенсивной: так, вяленькая перестрелка, как будто нападавшие чего-то ждут.
– Я их только до люка проводил, – оправдывался Степан. – Сказали, что сами разберутся, а здесь я буду нужней.
– И правильно, – кивнул Глеб. – Ну-ка покажи, что у тебя за оружие возмездия?
