Ночью переулки Квадрата, освещенные только светом двух лун, выглядели жутковато. Впрочем, как иначе может выглядеть ночью гигантская свалка? Фонари горели лишь на Пятаке, центральной площади гетто, здесь и «кипела» жизнь.
Днем и вечером Пятак выглядел веселее. Питейные заведения работали в полную силу, а площадь пестрела натуралами, мелкими торговцами, сектантами, жульем и прочими искателями мгновенного счастья. Вовсю толкали пропарушку. Здесь же на газончиках дремали и пускали слюни не рассчитавшие дозу покупатели зелья. Они блаженно улыбались; их сновидения были ярче, чем картинки любого спектра.
Битком набитые бары гудели от посетителей, от тех социальных аутсайдеров, которые не выдержали ежедневную бешеную гонку за стэлсами. И каждый из них за годы, проведенные в квадратных кабаках и рюмочных, хотя бы раз стандартно острил на тему своей несчастной судьбы — как правило, с демонической ухмылкой и глядя в никуда — мол, жизнь свою он променял на Пятак.
С темнотой площадь пустела. Пятак ночью — это несколько желтых аквариумов еще работающих баров, тусклые фонари да неясные тени. В переулках — и вовсе тихо. Подъезды, двери наглухо задраены, окна зашторены. Все затаилось. Никому не хотелось привлекать внимание ночных банд.
Гость объявился на улицах Черного квадрата ближе к полуночи. Какие-то люди двинулись было вслед за ним и тут же отпрянули назад в подворотни. Тени под фонарями Пятака застыли по стойке «смирно», когда он звенящим шагом промаршировал через площадь, и закачались вновь лишь после того, как он исчез в темноте переулка.
Такого гостя Черный квадрат еще не видывал.
Развевающийся за плечами черный плащ в звездах. Устрашающего вида шлем. Черный спектр на глазах. Боевая секира, сверкающая в руке луной.
Космический палач звенел шагами по асфальту ночного Квадрата.
Дверь больницы загудела под стальным кулаком гостя.
— А вот как пальну щас! — в ответ на грохот заявил из-за двери пьяный, но неуверенный голос.
Гость в звездном плаще затарабанил пуще.
— Сейчас, да не ломай ты…
За дверью, в коридорной глубине, зашаркали. Затихли. Вскоре стали приближаться два ругающихся голоса — мужской и женский. Первый — оправдывался, второй — наседал.
Наконец распахнулась обитая железом форточка, и выглянувшая сердитого вида тетка рявкнула:
— Ну чего тебе?
Космический палач впечатления на нее не произвел. Пришлось подрастерявшемуся Бруно снять спектр.
— А где Золото?
— Какого еще тебе золота? Может, и бриллиантов подать? А твоя красотка будет у нас через неделю, в свое дежурство.
Она немного помолчала, а потом, так ничего и не добавив к своим словам, захлопнула форточку.
Бруно побрел назад. За его спиной мелькнули серые тени, послышался шепот, двойной стук, и тени сгинули. В больнице явно приторговывали пропарушкой, но визкапу сейчас было не до этого. Он пытался разобраться в сути сегодняшних событий.
На дежурство Фестади не выходила — толстухе можно верить. Бруно ее хорошо запомнил еще в первое посещение больницы: прежде ему не доводилось встречать сердитых толстух. Но если Золота не было сегодня на дежурстве, почему она прислала сообщение? Что это — шутка? Или…
— Добей крысу, добей!
— Давай, заходи справа!
Мальчишеские крики донеслись из переулка, мимо которого шел визкап. «Крысами» на арго подростковых банд Черного квадрата назывались одинокие ночные пьянчужки — основная добыча охотящейся молодежи. Именно подростковые банды считались самыми опасными и жестокими. По уму, надо было бы пройти мимо.
Бруно свернул в переулок. Кто-то ведь должен был оценить его маскарад, сочиненный из ритуального плаща джагрина, боевых доспехов монаха-веч-ника и обыкновенного черного спектра.
Пьянчуга засел за мусорными баками и отмахивался ножом. Детишки наскакивали на его укрытие со всех сторон и старались проткнуть мужичка острыми железными пиками.
Кто-то из детей метнул дротик и выругался: чиркнув по волосам «крысы», он бесполезно звякнул в кирпич. Теперь пьянчуга размахивал и ножом, и дротиком. Из подворотни выбежали на подмогу еще несколько подростков. Один из них, пригнувшись, принялся отвлекать «крысу», а бойцы второго эшелона готовили решающий залп.
Бруно набрал в грудь воздуха. Он догадывался, что сейчас случится с детишками, когда они вдруг услышат боевой клич вечника, атакующего хатусконцев, и узрят над собой секиру космического палача.
Рявкнуть визкап не успел — сверху ударил яркий луч.
В небесах, прямо над сражением завис на серебристом аэре всадник, из воздетой десницы его бил свет, и походил этот небесный всадник на ангела, собравшегося поразить своим световым копьем ночных чудовищ.
Аэр ринул вниз. Слепя юных бандитов прожектором, небесный всадник стал кружить над ними, утюжить неразумные головы. Кто пригнувшись, кто на четвереньках — подростки бросились наутек от озверевшей машины. Ангел-то оказался лихачом!
«Осис, дружище, — подумал визкап, — явился все-таки!» И Бруно тут же запрыгнул на заднее сиденье подлетевшей машины, пристегнулся и через мгновение мчался над крышами Квадрата в сторону настоящих звезд.
Фигурой ангел совсем не походил на Осиса. Не могло быть у друга такой изящной талии. Золото? Бруно в этом не сомневался. У фаны хватает стэлсов и на частный аэр, и на полеты над Йозером. Оставалось дождаться момента, когда ангел снимет шлем.
Аэр сел возле башни, в которой жил Бруно, рядом с одной из четырех ее опор. Спрыгнувший на бетон визкап сразу заметил: к Службе этот аэр отношения действительно не имеет. Перед ним была серебристая частная машина из кремового сектора.
Ангел тем временем справился со своим шлемом, снял его, но ожидаемая волна золотых волос не хлынула. Перед собой Бруно увидел, разумеется, не Осиса и, увы, не Золото. Пустыми глазницами на визкапа смотрела Геза.
Под завораживающим взглядом пустоты визкап принялся что-то мямлить, благодарить за спасение. Гёза резко оборвала попытку прикрыть разочарование вежливостью.
— Я не собиралась тебе помогать. Чего бы ты стоил, если бы не смог выбраться из Квадрата?
— Тогда зачем…
— Помолчи. Над тобой глупо подшутили, но Фестади здесь ни при чем.
— Значит, не она вызвала меня в Квадрат?
— Да. Это не ее шутка. А вот это от нее!
Аэр рванул вверх. Серебристая тень мелькнула по огням башни, по звездам и исчезла, а с небес прямо визкапу в руки летела фанооткрытка. Увильнув золотым осенним листом от подставленных ладоней, она легла на бетон.
Досмотреть фанооткрытку Бруно не смог даже до середины. Ему стало не по себе, он сел прямо на тротуар. Молодой человек чувствовал себя так, будто громоздящаяся над ним семидесятиэтажная башня своей тумбой-опорой вдруг изо всех сил лягнула его в солнечное сплетение.
