Аптекарь молча кивнул.
«И так бывает, – подумал Эрван. – Вроде столько лет вместе – а сказать на прощание нечего».
– Завидую я вам, ребята, – вдруг тихо произнёс Аптекарь.
– Было бы чему, – Эрван пожал плечами. – Мы ж на глубину… Многие оттуда возвращались? И самое поганое – неизвестно, что мы там забыли. Нас было семьдесят, помнишь? Теперь полсотни. А поход, считай, даже не начинали. Тебе проще: недельку в море проболтаетесь, и все дела. Глядишь, и практику зачтут – ещё домой успеешь съездить. Это нам с Конюхом… некуда.
– Все равно, – Аптекарь упрямо мотнул головой. – Вы-то вместе…
Голова опустилась, плечи поникли, казалось, ещё минута – и он заплачет.
– И ещё, – Аптекарь перешёл на шёпот. – Я уверен, я знаю – прощаемся навсегда. Не могу объяснить… Знаю, и всё.
Эрван поймал взгляд Конюха: «Теперь понимаешь? Я же говорил – неправильно! Неправильно!»
Внезапно Эрван ощутил острую боль, сразу и не разберёшь: в душе или теле.
«Наверное, это и есть укол совести. Скажи я в каюте, что готов… Лоэ бы уступил. Наверняка. И теперь я бы стоял на месте Аптекаря и старался не разреветься, как девка».
Эрван почувствовал, что краснеет. На Конюха и Аптекаря он не смотрел: боялся увидеть укор в их глазах.
«А собственно, какого черта? Я не просил, не умолял, чтоб меня оставили. Ни у кого в ногах не валялся. Выбрали б меня – подчинился бы, какой разговор. В конце концов, мы кадеты или кто? Есть приказ – выполняй!»
Эрван тяжело вздохнул.
«А его все равно жалко. Как себя ни оправдывай».
Он посмотрел Аптекарю в глаза:
– Может, ты и прав. Не спорю. Да только шансов уцелеть у тебя куда больше, чем у меня и Конюха. Это мы должны тебе завидовать, понял?
Аптекарь молчал.
– И ещё… – Эрван подмигнул. – Ты же хотел быть капитаном? Ну вот – мечты сбываются. Офицером стать не успел, а уже командир корабля. Куда уж нам с Конюхом!
Аптекарь неопределённо хмыкнул. Испытующе посмотрел на Эрвана – не шутит ли? Потом рассмеялся.
– Верно. Об этом я не подумал. Не так всё плохо, в конце концов.
Эрван украдкой бросил взгляд на Конюха: «Ну что? Я же говорил?»
Подошёл Бастиан.
– Ну всё, ребята! Хорош болтать. Только вас и ждут. Аптекарь, давай в шлюпку! Волны разгуляются, не сядешь!
Бастиан был прав: с каждой минутой «Горностай» болтало сильнее.
Аптекарь осторожно перелез через фальшборт, нашарил ступеньки трапа. Начал было спускаться… Замер на миг – одна голова над планширом. Тихо произнёс:
– Удачи вам, ребята. Всегда и во всём. И на всякий случай – прощайте…
Эрван Гвент. Дневник.
…Пишу сумбурно, как получится. Плевать на все, выплесну на бумагу, перечитывать не буду.
После того как остался на «Горностае», я думал, что победил: как же, Аптекаря списали, я вот он – в строю, как и раньше! Да только эта победа хуже поражения будет.
Остался я на корабле… и теперь всё чаще думаю – зря!
Настроение подавленное: не только у меня – у всех. Ни смеха, ни шуток… Даже не ругается никто. Как будто на судне смертельно больной. Бастиан требует, чтобы мы с ним на пару поднимали боевой дух. Интересно, как? Сплясать им, что ли? Не умею. Да и не поможет. Да Бастиан и сам понимает – без толку. Не в лени и не в скуке дело. И даже не в том, что от команды осталось две трети. Просто люди чувствуют – их обманули. На что рассчитывали, когда запускали нам эту сказочку про китов? Секретность? Хотели фаэри провести? Ой, темнит доктор, вместо одной байки другую подсовывает! Да фаэри к солёной воде и близко не подойдут, какое им дело до наших судов? И чем мы для них опасны, чем можем помешать: освободим Арморику, что ли? Чушь какая-то…
А людям каково? Шли как в обычный рейд, китов искать вдоль побережья, а теперь гонят туда, откуда ни одно судно не возвращалось!
Ладно, согласия не спросили, Бог бы с ним – боевое судно, всё такое… Но хоть что-то объяснить – можно? Не в опасности дело: никто нас силком во флот не тянул, если надо – умирать так умирать. Но пусть скажут хотя бы – ради чего? Нет, с рейдера только команды: «Занять место в авангарде, курс – запад».
«Дракон» держится позади, милях в полутора. Понятное дело: случись что – нас не так жалко. И делать нечего – они приказывают, мы выполняем.
А ещё… Может, воображение разыгралось, но я почти уверен: «Дракон» не просто ударная сила. Ещё и карающая – если понадобится. Наверняка подумали о возможном бунте, не дураки же…
А поблизости от их камнемётов не сильно забунтуешь. Да ещё две сотни морских пехотинцев на борту, пикнем – задавят, как клопов. Да и… Ну ускользнём мы ночью, допустим. И что? Пиратствовать? Кеч не люггер, его в любой заводи не спрячешь. Значит, найдут и уничтожат. До берега доплыть и разбежаться? И куда дальше? Всю жизнь вне закона? По лесам прятаться?
А капитан, Лоэ, Бастиан? Жорд-пьянчуга? Их за борт, что ли? Они-то в чем виноваты?
Да нет, чушь несу. От безысходности, что ли… Какие из нас пираты? Мы – люди. Люди, которые просто хотят жить. Или хотя бы умереть со смыслом. Разве это много?
Нет, нельзя так с людьми, даже в военном флоте.
Особенно – в военном флоте…
...
«Горностай». Судовой журнал.
…ветер средней силы, восточный. Волнение слабое. Состояние рангоута, такелажа хорошее. Скорость по лагу – пять миль.
Больных, раненых нет.
Сегодня, в полдень третьего дня убывающего лета (19 июля по римскому исчислению), вверенное мне судно вошло в Полосу Туманов.
Капитан Салаун.
– Ну что? Какого там копаешься? – Терпение Бастиана, похоже, было на исходе.
– Сейчас. Перекину только, – пыхтя, отозвался Эрван. – Отпусти чуток… Вот так.
Он болтался на бизань-мачте, намертво вцепившись в рей. Судно трепала бортовая качка, конец мачты болтался, как живой, норовя сбросить Эрвана в океан.
Ага, перехватиться… Есть! Теперь перекинуть…
Он с опаской убрал с рея трясущуюся руку, отцепил притороченный у пояса канат. Заёрзал, пытаясь найти точку опоры, – ноги предательски заскользили по мокрым от тумана выбленкам.
Эрван почувствовал, как по лбу стекают липкие капли.
Пот? С чего бы – вроде холодно… Может, изморось…
Руки начинали дрожать. Рей показался слишком толстым и неухватистым, а мокрая верёвка – слишком тяжёлой.
Пора заканчивать. Пока не сверзился…
Едва дыша, он перекинул канат через рей.
Есть! Как его дальше-то… Ага! Вот так…
Стравливать оказалось делом непростым: жёсткая пенька ёрзала по отсыревшей древесине, норовя зацепиться за всё, что можно и нельзя. Пыхтя, будто ломовая лошадь, высунув язык от напряжения, Эрван отвоёвывал у непокорной верёвки фут за футом.
Когда верхушка мачты оказывалась над водой, Эрван замирал: перспектива рухнуть в океан под Стеной Туманов казалась страшней гнева боцмана.
