— Боги, о чем ты, странник?! — воскликнул Руслан.
— Немного терпения, и я все тебе расскажу, — сказал Густав.
Он хмурился, сосредоточенно кусая губу, и было очевидно, что сейчас он размышляет над чем-то очень важным. На самом же деле он вспоминал, что говорил ему о мутах хирург, самая приближенная к МГК личность из всех, что он встречал на своем пути. Вроде бы не говорил ничего особенного, они вообще не затрагивали эту тему.
А что, если действительно существует некая третья сторона, решившая вмешаться в противоборство «Гелиоса» и Легиона? Какие-то кукловоды, предпринявшие попытку ассимилировать непаханое поле мутантских масс. Причем взялись они за это дело с грандиозным размахом — умные мутанты, с которыми повстречался сегодня Густав, мало в чем проигрывали обычным людям, а кое-где и выигрывали.
Например, с опережением лидировали в количестве, как верно подметил бегун. При правильном применении трудно было вообразить, насколько великой и обширной стала бы сеть из общин очеловеченных мутантов.
Те муты, что жили в Тисках, конечно же, не страдали человекоманией, как эти, и не стремились надевать на себя чужую кожу. Но то, что произошло только что, еще раз доказало, что мутанты не только послушный, а еще и очень гибкий материал. Они впитывают все, словно губка. Одна встреча с ними могла быть ошибкой, но две — уже статистика.
Зачем же кукловодам это нужно?
Странника так и распирало настроить целую кучу догадок, приправив их жгучим перцем собственной фантазии, но он понимал, что ни одна из них не будет верной.
Поэтому он недовольно хмыкнул и сказал Руслану:
— Я расскажу тебе одну историю. Возможно, ты в нее не поверишь, но я все равно расскажу. Потому что чем больше людей об этом знает, тем больше шансы на то, что мы победим.
— Кого?
— Победим Легион. Ты же знаешь о нем?
— Естественно. Я вырос в краях, где Легионом не только пугали маленьких детей, но его видели и взрослые, чуть ли не каждый год.
— Так вот, Легион — это не единственные твари, которые захватили нашу планету, — начал рассказывать Густав.
Сентиментальничать по поводу МКГ он явно не собирался.
— А потом я просто уехал. — Странник закончил рассказ, взял флягу с водой, сбавил скорость и начал жадно пить.
Они уже давно искупались в реке, даже успели сплавать за кувшинками, поели и теперь тряслись по широкой бугристой дороге, покрытой многочисленными ямами, как будто здесь прошла бомбардировка карликовой авиации. К тому же перед этим Руслан примерно час бежал по обочине, чтобы не терять форму, поэтому Густаву пришлось вести корабль на черепашьей скорости, и от городка они отъехали не слишком далеко.
Но так как бегун, при всей своей подготовке, не мог соперничать с машиной, то вскоре, едва закончились строго отведенные ему шестьдесят минут, пришлось снова залезть в кабину и дослушать странника, между делом очищая острием ножа наушники и плеер от пыли.
— Ты уехал зимой, а сейчас уже лето. Что произошло за этот период? Ты нашел беглеца? — спросил Руслан.
— Нет. — Густав уклончиво мотнул головой. — Не хочу говорить, что было, это не слишком важно и касается только меня. Беглеца я не нашел.
— А хотелось бы?
— Издеваешься? — Странник непроизвольно коснулся шрама. — Знал бы ты, как мне мешает эта штука!
— Сам передатчик или осознание, что он в твоей голове?
— Все сразу.
— Сочувствую.
— Спасибо.
Они переехали через небольшой мост над оврагом, в котором когда-то текла давным-давно высохшая речка Веселая, и практически сразу чуть правее дороги увидели черный кусок выжженной земли на ровном, культурном в прошлом поле.
На нем стояли еще дымящиеся остовы сгоревших машин. Густав насчитал их более десятка, плюс еще одна, развалившаяся на части, лежала посреди шоссе в широкой воронке. От нее тянулся черный след, как от негатива хвоста летящей в ночном небе кометы, по которому можно было определить, что водитель корабля пытался выбраться из общего пожарища, но что-то ему помешало. Что-то, что разнесло его вдребезги одним ударом.
Странник замедлил ход, проехал чуть дальше, минуя кострище, и остановился, переехав правыми колесами за ребристую грязно-серую линию, обозначающую край трассы.
— Я бы не стал этого делать, — сказал бегун.
— Мы только посмотрим и все.
— Тебе мало ловушек за сегодня?
— Это не может быть ловушкой, — спокойно сказал странник и выбрался из корабля, мягко хлопнув дверью.
Бегун, посмотрев на него через зеркало заднего вида, тяжко вздохнул и тоже вышел наружу. Чистые наушники болтались у него на груди, и из них тихо звучала бодрая композиция за номером сто двадцать три, панк-рок.
— Я бы обежал это место стороной! — крикнул он Густаву, но тот лишь отмахнулся, наклонился, напряженно всматриваясь в землю.
Кисло воняло бензином и железом. Покореженным металлом. Странник понимал, что покореженный металл как-то по-особенному пахнуть не может, но ничего поделать с собой не мог — этот запах он знал ничуть не хуже запаха гниющей мертвечины.
Он прошел мимо закопченного, припавшего на один бок, словно раненая собака, корабля с распахнутой передней дверцей, из кабины которого свисала чья-то обуглившаяся рука, спустился с обочины чуть вниз, обходя еще один черный от смоли кузов, и наткнулся на живого человека. Тот сидел на коленях и яростно копал землю помятым куском крыла. На нем была надета рваная футболка со смешным ушастым фиолетовым зверьком, его худые тонкие руки поднимались вверх и тут же стремительно опускались, разрезая обгоревший сухой грунт.
Рядом с ним лежал труп с оторванной по колено ногой, предположительно женщины, лицо которой было укрыто сорванным неподалеку пучком вызревшей одичавшей ржи.
— Привет, — сказал странник, но человек не обратил на него никакого внимания, истово продолжая свою работу.
Густав огляделся, махнул бегуну, спрятал пистолет и подошел с другой стороны:
— Привет.
На этот раз приветствие возымело действие, но скорее всего только потому, что молодой парень с длинными светлыми волосами, обсыпанными пеплом и землей, просто увидел странника. Он в панике упал на спину, скукожившись и выставив перед собой острым концом кусок железа.
— Мы не сделаем тебе ничего плохого!
Странник показал руки, и бегун, подошедший следом за ним, сделал то же самое, сдобрив жест самой дружелюбной улыбкой из всех, что имелись в его арсенале.
Парень беспокойно смотрел на них, сжимая импровизированную лопату, как оплот последней надежды.
