Вонг надеялся, что Свиное Рыло прав.
Лес пугал его. Уже десять человек были застрелены снайперами, а еще дюжина, включая его товарища по палатке Утконоса Гу, свалилась от теплового удара. К тому же кругом скрывались страшные амфитилии, о которых он столько слышал.
Но едва они выбрались на долгожданную поляну, как раздался воющий звук миномета, и несколько солдат как косой скосило. Акамине застыл как вкопанный.
– Окапывайтесь! – услышал Вонг бешеный вопль сержанта Ма.
Вонг выхватил лопатку и начал быстро разбрасывать землю. Однако на глубине всего нескольких сантиметров он наткнулся на воду и сразу понял, почему враг устроил засаду именно здесь. Вонг прошипел фразу на мандаринском наречии, понятную любому солдату, и. вскоре стал последней жертвой этого страшного дня, даже не испытав утешения от того, что лейтенант Акамине опередил его.
Позднее в тот же вечер один из товарищей Вонга вспомнил о просьбе Ма насчет сувениров для их старого сержанта и оставил возле ранца Ма обожженный сапог, изнутри которого торчала почерневшая оторванная нога.
Поглаживая раненый палец и ноющие плечи, Пер Киритинитис вывел из леса остатки 2-й роты. Примерно половина его людей смогла добраться до безопасного убежища в горах, включая троих из шестнадцати зенитчиков. Они притащили с собой раненых, оставив позади большую часть убитых.
Харьяло, Верещагин и батальонный сержант Юрий Малинин. молча выслушали их рапорты, еле пробившиеся через помехи.
Облучение и химиотерапия стоили Малинину шевелюры и превратили его в ходячий скелет. Малинин хорошо знал большинство солдат 2-й роты, а лучше всех – ротного сержанта Родейла.
– Надеюсь, Родейл выберется живым, – заметил он. – Я одолжил ему деньги.
Верещагин знал, что Малинин не имел никакой пользы от своего жалованья и, возможно, свернул бы Родейлу челюсть, если бы тот попытался вернуть ему долг.
– Еще такая победа – и с нами покончено, – промолвил Харьяло.
Через несколько минут появился Пауль Хенке. Его рота потеряла два «кадиллака» и два вездехода, приписанные ко 2-й роте.
– Что ты здесь делаешь, Пауль? – осведомился Харьяло.
Голос Палача был спокойным, а лицо – бесстрастным, но Верещагин был поражен при виде слез, струившихся по его щекам.
– Нам нужно обучить несколько новых экипажей, – сказал Хенке, не обращая внимания на капли, падающие на форму.
Адмирал Хории, собрав совет после полуночи, пригласил сесть офицеров.
– Полковник Уно, чему вас научила сегодняшняя операция? – спросил он, явно наслаждаясь смущением полковника Суми.
– Это походило на сражение с тучей, – пробормотал Уно.
Официально маньчжурский полк занес в свою воинскую летопись, что они потеряли «немалое, хотя и не слишком большое количество людей, вполне естественное при сложной наступательной операции, поэтому ее никак нельзя считать Неудачной».
Уно подал знак капитану Аояме, командиру маньчжурской саперной роты.
– Должен привлечь внимание адмирала к одному трофею. – Аояма продемонстрировал предмет, напоминающий два склеенных колеса, который он поднял на кончике пальца. – Мы сняли много таких штук с трупов мятежных солдат. Каждая весит около полутора килограммов и, как видите, снабжена моторчиком на спиртовом топливе.
– Что это такое? – спросил Суми.
– Складной мопед, – ответил Аояма, показывая, как тот раскладывается.
– Поразительно! – воскликнул адмирал Хории. «-При таком маленьком весе! Из чего он сделан?
– Сплав никеля, хрома и молибдена, укрепленный металлокерамикой, – ответил Аояма. Увидев непонимающие лица слушателей, он добавил: – Это полностью идентично составу брони на машинах типа «97».
– Это невозможно! – взорвался Суми. – Вы ошибаетесь! Состав брони типа «97» полностью засекречен!
– Искренне сожалею, что представил эту информацию вашему вниманию, – заявил Аояма с легким намеком на злорадство.
– Нет, вы поступили абсолютно правильно, – вмешался Хории. – Мог этот материал быть позаимствован с уничтоженных бронемашин?
– Мне не хотелось бы делать столь важные заявления без достаточного количества доказательств, – отозвался Аояма, – но собранные сведения указывают, что подполковник Верещагин смог наладить производство. Хорошо бы узнать, получил ли он помощь от персонала промышленного комплекса, но это, очевидно, входит в обязанности службы безопасности.
– Необитаемые области Зейд-Африки в основном не имеют дорог. Передвигаться в бронемашинах там весьма затруднительно. Такие мопеды усиливают маневренность пехотинцев Верещагина, – заметил Хории.
– В этом нет ничего нового, – возразил Суми. – Японские солдаты широко использовали велосипеды в кампаниях на южных морях во время Великой тихоокеанской войны[23], так что обладание подобными игрушками не является свидетельством превосходства над истинно японским духом.
– Разумеется, – согласился адмирал. – Однако это не значит, что нам следует игнорировать такое достижение. Мы должны изменить нашу авиационную тактику, чтобы компенсировать усиление мобильности солдат Верещагина. Пулеметы, управляемые на расстоянии, тоже недурное изобретение. Интересно, приготовил ли для нас Верещагин и другие сюрпризы. Капитан Янагита?
– Солдаты, с которыми мы имели дело, принадлежали ко 2-й вражеской роте, уничтоженной в ходе боевых действий. К сожалению, мы смогли захватить живым только одного солдата и не получили от него особо важных сведений, так как он вскоре скончался от ран. Тем не менее благодаря пути, по которому отступали оставшиеся в живых солдаты роты, у нас есть общее представление о том, где сосредоточена остальная часть батальона Верещагина. – Янагита постучал по карте для пущей важности. – Это крайне важная информация.
Адмирал Хории молча усмехнулся.
Под конец совещания выступил Суми, но уже только со следами былой самоуверенности:
– Достопочтенный адмирал, силы безопасности готовы атаковать два рудника и океанскую вышку. Мои офицеры уверены, что могут захватить эти объекты без особого риска.
Участие в боевых операциях не обескуражило Суми, и Хории интересовало, сознательно или нет полковник хватается за соломинку в надежде смыть пятно со своей репутации.
– Я не могу этого позволить, полковник Суми. Люди, оставленные Верещагиным на этих объектах, ясно дали понять, что скорее умрут, чем сдадут их.
– Уверен, что у иностранцев больше хвастовства, чем подлинной решимости, – надменно произнес Суми. – Мои офицеры подготовили отличные планы, которые, несомненно, увенчаются успехом.
– Но если вы неправильно оцениваете боевой дух этих людей, полковник Суми, то наиболее вероятным исходом операции будет уничтожение этих объектов. Готов ли Мацудаира-сан пойти на такой риск? – с раздражением осведомился Хории. Изучив рапорты офицеров маньчжурского полка, он со своим колоссальным опытом хорошо понял мрачный смысл, скрытый за цветистыми фразами, и сильно подозревал, что для Суми этот смысл остался недоступен.
