Оп! Так оно и есть. Оп! Оп!
Может, хватит работать на публику?
Ого!.. Настоящая атака Филина молниеносна — я едва успеваю отбить его мачете поперечным движением своего клинка. Следующий удар наношу я — сверху вниз, без хитростей. Филин готов к нему и пытается не отбить клинок, а уклониться от него и перерубить мне кисть, я тоже знаю эти штуки. Две вороненые стальные полосы вновь сталкиваются со звоном. Снова кружим. Филин на мгновение отводит взгляд, и я бросаюсь вперед. Удар. Звон. Оп!..
Отскакиваю. С моего правого предплечья свисает лоскут кожи.
Хлещет кровь. «Свободовцы» аплодируют Филину. Теперь я понимаю: нарочно отвел взгляд, а я купился на подставу. Сильный противник, теперь пусть нападает он, а я подожду. И пусть кровь течет. Крови я, что ли, не видел? Много не вытечет — артерии и вены целы.
Несколько секунд кружения — и в атаку бросается Филин. Первое его обманное движение я разгадываю, а вот второе нет. Следует подсечка, и я на полу. Филин перепрыгивает через мое мачете, которым я пытаюсь ударить его по ноге, и обрушивает на меня град ударов. Черт, как неудобно парировать лежа!.. Верчусь ужом и все-таки встаю, получив порез на бедре. Не больно, но чувствую: порез глубокий. Филин продолжает атаковать, я отступаю. «Свободовцы» в полном восторге. На сей раз мне удается уберечь кожу, но я оттеснен к стене.
Дело становится серьезным. Нет, Филин, ты наверняка знаешь, чему учил меня Аспид. Тебя учили так же и тому же.
Дальнейшая перспектива предельно ясна. Филин не полезет сгоряча под мой размах в попытке покончить со мною быстро. Зачем ему рисковать? Он прощупал меня и понял, как надо себя вести. Он будет тянуть схватку, время от времени доставая меня острием своего клинка. В такой игре он сильнее. В конце концов я либо ослабею от потери крови, либо очертя голову полезу напролом — наверняка с печальными для меня последствиями. У меня только один шанс: свести поединок к чисто силовой борьбе, в ней я пока еще сильнее…
И я бросаюсь вперед. Град моих ударов Филин парирует шутя, я тесню его и знаю: вся банда «свободовцев» затаила дыхание в предвкушении развязки. Филин ухмыляется: я сам лезу под его красивый завершающий удар. Или укол? Не прозевать бы…
Сейчас в этом мое единственное крохотное преимущество: я примерно знаю, как будет действовать мой противник.
Вот он — молниеносный колющий удар! Я успеваю уклониться. И еще. Филин слегка обозлен: задуманный им красивый завершающий аккорд выходит каким-то смазанным. Давай, горячись! Злись сильнее! Мне нужна твоя злость. Злись, говорят тебе!
Он бросает мне в лицо грязные оскорбления. Зря. Я в норме, а он накручивает сам себя. Продолжай. Почему ты не харкнешь мне в лицо Ну выйди же из себя!
Мы вновь кружим, я отступаю, но не даю прижать меня к стене. Удары пока удается парировать. Давай, Филин! Твои дружки ждут развязки с нетерпением, не обмани их ожиданий.
Момент истины наступает, когда Филин чуть-чуть поскальзывается на лужице крови — моей крови! Маленькая помарочка, но ее-то я и ждал. Я не намерен упускать мой единственный шанс. Звон столкнувшихся клинков — и я хватаю противника левой рукой за правое запястье. Правда, он тут же вцепляется в мою правую руку, пытаясь помешать мне раскроить ему череп, и хватка у него неплохая, но это уже не имеет никакого значения. Подсечка — и мы на полу, причем я сверху. Вот ты и попался мне. Филин. Сейчас я сделаю тебе очень больно, и ты выпустишь из рук оружие. Вот так… Можешь повыть напоследок. Нет, тупить свой клинок о твой череп я не собираюсь, мне незачем смотреть на твои мозги. Мне вообще не понадобится оружие. Я просто сломаю тебе шею.
И Филин, осознав это, падает так низко, как только может упасть сталкер в глазах своего клана. «Мужики!..» — хрипит он, бесполезно дергаясь и так выпучивая налитые смертным ужасом глаза, что они вот-вот повиснут на стебельках, как у рака. Слышу грохот и множественное шевеление — «свободовцы» ринулись спасать товарища, опрокидывая столы. Хрен им, не успеют.
— Всем сидеть! — раздается голос над самым ухом. — Что, Филин, доигрался? Чемодан, отпусти его!
Это Арина, и в руках у нее дробовик. Отпустить? Как бы не так. В висок мне без обиняков упирается ствол.
— Отпусти его, я сказала. Живо! До трех считать не буду. Серьезная женщина Арина, и аргументы у нее серьезные… Ладно. Отпустил. Тяжело дышу — теперь злой уже я, а не Филин.
Не дали мне посчитаться с ним за все мои порезы. Разве что пнуть напоследок?
Арина делает это сама. Ей бы пенальти бить — удар с носка что надо.
— А теперь быстро встал и пошел к соплякам, — спокойно говорит она Филину.
Общее молчание. Кто-то из «свободовцев» закусил губу, кто-то качает головой, кто-то лупает глазами, ничегошеньки не понимая в раскладе, но ни один не дерзает спорить. Лишь Филин что-то бурчит себе под нос, но и он выполняет приказ без пререканий.
— «Отмычка»! — напоследок припечатывает его Арина.
«Свобода» поражает меня все больше, несмотря на то, что я заранее решил ничему не удивляться. Арина в холодном бешенстве, и фримены пятятся под ее взглядом. Да, есть еще женщины в русских селеньях… Эта могла бы управлять и бандитской шайкой, и крупной коммерческой фирмой, да только на фиг ей надо.
Под взглядом Арины разве что стены не дымятся. Здоровенные мужики, опытные сталкеры, даром что «свободовцы», напоминают нашкодивших детей.
— Он сам начал, — сконфуженно гундосит громила Хоббит.
— Вот как? А может, ему помогли начать? Я кому говорила не трогать гостей, а?
— Ты не говорила…
— А тебе разжуй и в рот положи? Стала бы я поить кого попало за счет заведения! Выводов делать не умеешь? Тебя тоже к соплякам прогнать?
Хоббит тяжело сопит.
— Слушать меня, тугоухие! Кто обидит моих гостей — пожалеет. Всем теперь слышно? Кощей, ну-ка закуски сообрази гостям. А ты. Чемодан, давай за мной, дело есть.
Кое-кто из фрименов прячет ухмылки. Не очень трудно догадаться, какое дело ко мне есть у Арины…
— А пластырь есть? — брюзгливо спрашиваю я, сделав вид, что не заметил ухмылок.
— В «Свободе» почти как в Греции.
Она ведет меня какими-то коридорами — плохо освещенными длинными и загогулистыми. Здесь целый лабиринт, однако! Кое-где в кирпичной кладке стен сияют рукотворные проломы, занавешенные одеялами и плащ-палатками, из некоторых проемов доносится густой храп, а из одного — чей-то жеребячий хохот и бабьи радостные взвизги. Многочисленна «Свобода»! Если судить только по народонаселению, то клан Штангеля в сравнении с ней как Моська рядом со слоном. Правда, слон не вполне здоровый что умом, что телесно. Случись драться — покусает его Моська.
