В последовавшей тишине амплитуры поняли, что их попытка объяснения лишь внесла смятение в умы присутствующих.
– Это покажется вам необычным, – слова Пребывающего-В-Себе сопровождались мысленным предложением так необходимой уверенности в своих силах. – Большая часть наших людей покинет позиции, но не для отступления. Некоторые вернутся в планетарный штаб, произведя на наступающего противника впечатление того, что все пытаются убежать в этом же направлении. Для нас это вполне естественное действие. Тем временем, значительная, основная часть наших войск направится не к спасительному периметру штаба, но в густые горные джунгли на юго-западе.
– Таким образом мы окажемся в самом невыгодном из всех возможных положений! – не выдержал криголит.
– Совершенно верно, – ответил амплитур холодно, но уверенно. – Ведь именно этого и не ожидает от нас враг. Со стратегической точки зрения это почти типичный человеческий шаг. Новые проблемы требуют новых и радикальных решений. Когда противник освободит захваченные позиции от тех незначительных сил, которые останутся их защищать, и бросится преследовать отступающую на северо-запад группу, не закрепившись, мы перейдём в контратаку. Но не для того, чтобы вновь занять брошенные позиции. Это означало бы опасное сосредоточение наших сил, нет, мы начнём теснить их по всей линии их наступления и на этот раз мы застанем их врасплох!
– Прошу прощения, Учитель, – сказала женщина. – Но ваше предложение удивляет меня не только надеждой. Вы предлагаете нам взять верх над людьми в рукопашном бою.
– Именно так, – с готовностью согласились оба амплитура. – Но вы забываете об отряде с Коссуута. Восхищение и поддержка от остальной части наших войск поможет им нанести значительно более серьёзный удар, чем они смогли бы этого достичь в одиночку. Помните также, что далеко не все наши противники – люди. В соответствии с получаемыми рапортами, среди атакующих много массудов и небоевых рас. Если мы сумеем посеять среди них панику, это значительно затруднит задачу людей. Они слишком быстро эвакуировали персонал поддержки.
– Наши же бойцы будут свежими и отдохнувшими, – подхватил Сходящий-С-Высоты. – Это многое объясняет.
Во время продолжающейся дискуссии оба амплитура нетерпеливо внушали союзникам оставить в стороне все возражения в интересах. Слишком мало оставалось времени для такой роскоши, как дебаты. Поэтому совсем неудивительно, что в итоге собравшиеся офицеры единогласно заявили:
– Мы принимаем план Учителей.
– Мы ощущаем правоту вашего решения, – одновременно ответили амплитуры, довольные единодушным согласием с предрешённым выводом.
Глубоко спрятавшись в густо заросших горах, силы поспешно, но организованно отступившие с занятых позиций, наблюдали за решающей атакой людей, когда та наконец началась. Те немногие бойцы, которые остались, чтобы создать впечатление сопротивления, сражались долго и упорно, пока наконец не сдались под яростным напором, охотно жертвуя своими жизнями во имя Назначения. Амплитуры не могли бы рассчитывать на лучший исход. Держась наготове в отведённом для них месте, Раньи со своей группой мог судить о происходящем лишь по отрывистым сообщениям интеркома. Они находились слишком далеко, чтобы слышать разрывы снарядов, методично разрушавших оборудование, здания и уничтожающих самих защитников штаба. Вскоре уже отряды атакующих перегруппировались на верхушке покрытой джунглями горы. Наблюдая за обращённым в бегство противником, отдельные группы пустились преследовать их, намереваясь уничтожить каждого выжившего в бою, чтобы он не мог достичь своего планетарного штаба. Раньи размышлял о тех ашреганах, криголитах, других бойцах, согласившихся принять смерть, чтобы отвлечь внимание противника ложным манёвром. Его наполнила ужасом мысль, что совсем недавно и он сделал бы то же самое и с тем же энтузиазмом.
Сейчас же он лишь ясно видел, как храбрецы погибают, но их гибель никоим образом не обогащает Вселенную. В самой концепции смерти во имя стратегической цели заключалось нечто изначально неприличное. Люди, например, всегда готовые пожертвовать собой ради своих друзей, ради защиты своего мира, вряд ли станут умирать во имя абстракции. Коей является Назначение, добавил он.
Он находил, что ему всё труднее и труднее во что бы то ни было верить.
Амплитуры не приносят себя в жертву во имя идеи. Хотя их не так уж много, но Раньи всё больше склонялся к мысли, что они, амплитуры, – слишком уж рациональные существа. Это открытие поразило его. Вряд ли уже он сумеет от него отделаться.
По неизвестным причинам, захлёстнутый волной событий, когда некогда было ни о чём подумать, он часто вспоминал лепара. Затем пришёл приказ идти в наступление, и он думал лишь о своём спасении.
Создалось впечатление, что буквально из-за каждой скалы, из-за каждого дерева на наступающих обрушились ашреганы и криголиты, и именно в тот момент, когда люди впервые за много дней попытались расслабиться. Бесчисленное количество стволов открыло огонь по участку между горами и текущими на юг реками, уничтожая с полным равнодушием представителей различных рас. Люди и массуды лихорадочно бросились к оружию, готовые оказать сопротивление.
Они так ожесточённо ответили, что несмотря на неожиданность контратаки, многие погибли. Но и сами тоже погибали в бою, не находя спасения.
Раньи лишь пытался сохранить жизнь себе и своему брату. Его беспокоило, что ему, человеку, приходится убивать себе подобных. Но естественный рефлекс убийства наконец взял верх над всеми размышлениями. Это удивило его, хотя и не должно было бы. В конце концов в течение тысячелетий люди истребляли друг друга без всякой жалости. Сагио, Соратии-еев, Бирачии и другие, ввязавшиеся в бой, по крайней мере, были охранены своим неведением, незнанием того, что вынуждены убивать себе подобных, поэтому и выполняли свою задачу с завидным рвением. Сам же Раньи якобы из стратегических соображений пытался, насколько возможно, избегать боя. Зная о его недавних заслугах, бойцы полагали, что такая осторожная тактика правильна. Он время от времени стрелял по тем, кто попадался ему на глаза, но со спасительной для них неточностью. Страдали больше всего деревья.
По всему участку были разбросаны сучья и листья. Стороннего наблюдателя это вряд ли могло бы поразить, ибо было вполне естественным. Как будто снаряд взорвался где-то поблизости, и смёл куски деревьев. От горящей растительности, машин, от горящих тел подымался дым. Среди жары и дыма Раньи было сложно отличить криголита от ашрегана, ашрегана от массуда и людей от своих друзей. Различить их можно было, пожалуй, лишь по различному обмундированию. Чтобы выжить, надо было думать и стрелять быстрее. Раньи пытался ни о чём не думать. Держа свой личный летательный аппарат как можно ближе к земле, он пытался избежать воздушного боя. Пока это у него получалось. Продираясь сквозь лесной массив, медленно облетая огромные деревья, он наткнулся на два тела.
