— Заходи, чего встал, — толкнул меня в спину Свейни, и я пошел по дорожке, выложенной тщательно отшлифованным камнем, к крыльцу, на котором грелся огненно-рыжий котяра. Он настороженно поднял голову, как только я приблизился к нему, и напрягся, готовясь сигануть в сторону.
— Не бойся, дружище, — успокоил я животное, а рука потянулась погладить и почесать за ухом. Даже умилился от живописной картины благополучия.
Рыжий зашипел и не стал ждать, когда его потрогают. Нырнул между ног и убежал в кусты.
— А ты разве не идешь? — удивился я, глядя на Свейни, так и не сделавшего ни одного шага.
— Командор ждет тебя одного, — на лице помощника легко читалось подозрение и даже ревность. Думает, его подсиживать будут? Да нафига мне должность Свейни? Если замахиваться — то на шкипера. Я все-таки фрегат-капитан с опытом боевых действий, а не мелкая сошка, готовая бегать по приказу пиратского командора. Кем бы ни был Эскобето…
— Ну, удачи! — махнул я рукой и только потянулся, чтобы открыть дверь, как она сама распахнулась. На пороге выросла фигура в черном платье с белоснежными манжетами на рукавах и таким же ажурным воротничком. Чопорная дама лет пятидесяти с подозрением смотрела на меня сверху вниз (такая она была высокая и худая, как высохшая селедка), ждала объяснений, какого черта я тут делаю.
— Мадам, — я шутливо скинул шляпу и обмахнул ею свои колени. — Позволите пройти? Меня ожидают в этом чудном и великолепном доме.
Взгляд тетки в черном из настороженного стал медленно смягчаться.
— Кто вы, сударь? — низким голосом с причудливым тембром, как будто женщина недавно бросила курить, а хриплые нотки никуда не делись. — И к кому?
— Я к командору Эскобето, — продолжая ерничать, ответил я. — Меня ожидает аудиенция. Передайте, мадам, что прибыл Игнат…
За спиной женщины раздался хохот. Эскобето, появившийся в длинном расшитом золотом халате и с пузатой бутылкой, в которой я признал «Искарию», довольно ржал от устроенной сцены.
— Да ты актер, Игнат! Уморил! Тола, пропусти моего бойца, не стой перед ним непроходимой стеной! Он умеет их ломать!
Тола отступила в сторону, но действовала так, как положено слугам в дворянских семьях. Она приняла у меня шляпу и куртку, аккуратно повесила на крючки, вбитые в стену прихожей, и быстро испарилась.
Эскобето, продолжая посмеиваться, со всей силы хлопнул меня по спине. У него было хорошее настроение.
— Проходи в гостиную! Сейчас будем обедать. Тола — наша служанка. Рабыня. Раньше прислуживала дворянчикам, а теперь — вольному человеку. Проходи, не стой столбом! Вот, давай за стол.
Комната, называемая гостиной, не была настолько большой, чтобы здесь можно установить длинный дубовый стол на массивных ножках, и повесить на мореных балках огромную люстру. Но и круглый стол, накрытый белоснежной скатертью, тоже мог считаться верхом шика. Посредине стоял серебряный подсвечник на десять свечей, вокруг расставлены тарелки и бокалы из тончайшего стекла. Хм, а ведь я прав: Эскобето не был нуворишем, дорвавшимся до богатств и ставшим этаким самодуром. Он даже в своем богатом халате выглядел этаким аристократом в каком-то там поколении.
— Присаживайся! Сейчас я тебя познакомлю со своей женой. Ха-ха! Игнат, ты хотя бы иногда сдерживал свои эмоции на лице!
— Я потрясен, командор, — признался я, разглядывая салфетку с изящной вышивкой. — Слухи говорят, что у вас наложница, любовница, но никак не жена.
— Надеюсь, ты не будешь распространять истину среди экипажа? — шутливо, но вместе с тем с нотками угрозы, спросил Эскобето.
— Ни в коем случае, командор! — пообещал я и замер.
По лестнице, аккуратно держась за перила, спускалась молодая смуглолицая женщина лет тридцати-тридцати пяти в изумрудно-золотом платье аксумского шелка. В глубоком декольте проглядывалась золотая цепочка, уютно устроившаяся в ложбинке высокой груди. Густые распущенные волосы глубокого и насыщенного черного цвета, как ночной небосвод над Керми, струились по плечам и падали водопадом до самой талии. Красавица была аксумкой, но не чистокровной, а с примесью южных кровей фаль-хаюмских князей. Те были светлокожими, и эти нотки унаследовала женщина. Лицо ее не было круглолицым, как у аристократов далекого континента, скорее, узкие скулы портили все впечатление, но правильная прическа сглаживала все огрехи. А глаза с необычным разрезом и тонкими бровями придавали какой-то волшебный шарм.
— Познакомься, Саиль, с моим самым загадочным бойцом, — Эскобето все время, пока женщина спускалась вниз, пристально глядел на меня. А я был потрясен не сколько красотой аксумки, а тем обстоятельством, что командору, оказывается, присущ вкус к оригинальным вещам, как бы кощунственно не звучала эта фраза. — Зовут его Игнат.
Я на мгновение затаил дыхание, не зная, как реагировать на движение Саиль. Целовать руку? Упасть на колено? Или еще какой жест? Эскобето, гад такой, ждет от меня, как я буду реагировать. Проверка? Аксумка остановилась в трех шагах от меня, тоже не понимая, что задумал муженек. Ограничиваюсь энергичным кивком, да еще прищелкнул каблуками сапог:
— Восхищен вашей красотой, Саиль-ханым[1]. У меня нет слов, поэтому просто промолчу.
Саиль мелодично рассмеялась и с легким акцентом облегченно ответила:
— Вы весьма галантны, Игнат, но преувеличиваете мое положение как знатной дамы.
Она посмотрела на Эскобето, словно спрашивая разрешения, стоит ли ей говорить дальше, и командор прикрыл глаза.
— Не нужно звать меня «ханым», Игнат, — она плавным жестом показала, что приглашает сесть за стол. — Я не дочь знатного вельможи. Думаю, обращение «хатун»[2] устроит всех.
Ага, значит ли сие, что Саиль — чья-то наложница из мелкого дворянского рода, должная служить при дворе аксумского падишаха? Но каким образом она появилась на архипелаге? Неужели Эскобето нагло рейдировал возле берегов южного континента, перехватывая ценные караваны? Тогда понятно, почему эта красавица здесь. Она просто не успела добраться до дворца.
— Пусть будет так, — согласился я и сел только после Саиль и Эскобето, понимая, что прокололся по полной программе. Сермяжный солдат, не знающий толком этикета, свободно чешет языком как грамотный дворянин, искушенный в общении. А с другой стороны, что мне оставалось, как не раскрыться? Время поджимало, а я топчусь на месте. Черт с ним, с Эскобето. Пусть думает, что хочет. Играем козырями.
Между тем командор с хитрой ухмылкой разлил вино по бокалам.
— Скажешь что-нибудь, Игнат? — спросил он.
— У меня на языке одни банальности, — стал отнекиваться я. — Не ругайте, если не понравится. За прекрасный цветок, выросший на камнях Керми.
Саиль захлопала в ладоши, а Эскобето хмыкнул что-то под нос. Появилась служанка с большим судком, из-под крышки которого шел вкусный запах.
— Жаркое из ягненка, — пояснила Саиль. — По рецептам племени Воинов Изумрудных Скал. Пробуйте, Игнат.
Кое-что я слышал про это племя. Название не должно вводит в заблуждение. Воины Изумрудных Скал — это всего лишь поэтическое название одного из крупных и влиятельных Домов Аксума, этакий клан, борющийся за право подняться на престол. Получается, Саиль была представительницей клана горцев, чей предок когда-то сидел на троне. А его потомки рассеялись по Аксуму, до сих пор имея право на правление. В общем, там такая кутерьма с престолонаследием, что легче застрелиться, чем понять, кто кому приходится.
Мы мило болтали о разных вещах, не касающихся жизни архипелага. Саиль пыталась вытянуть из меня излишне много, вроде того, кто и откуда я, почему был арестован и сослан на Салангар. Отшучивался, всячески менял тему разговора. Когда бутылка «Искарии» опустела, женщина поцеловала командора в щеку и сказала, что покидает нас. Мужской разговор не должен касаться ее ушей.
— Где вы такое сокровище достали, командор? — вздохнул я, когда Ригольди достал вторую бутылку ценного напитка. Неладное что-то творится. Таким щедрым Эскобето не был. — Я имею в виду Саиль, а не «Искарию».
