противотанковой обороны.
Завернул приказ в марте сам маршал, так что ответственность лежит и на нем. Сейчас приказ он подписал. Танки он выбил, всего на корпус пришло 245 штук новеньких Т-34-С-53. Да и оставшиеся машины в апреле были модернизированы.
Четыре из шести дивизий были готовы. Их перевели в Резерв Ставки, чтобы подкормить бойцов. Затем погрузка и две недели в поезде. Выгрузились в Праге, на правом берегу Вислы и две ночи добирались до городка Гомбин, с дневкой в Лысых горах. Впереди две немецкие дивизии: 1-я и 4-я ППД, сосредоточенные в двух укрепрайонах, с огневым мешком между ними. За ними воздушная и наземная разведка войск противника не обнаружила. Корпус включили в состав Первого Белорусского, только командует здесь теперь Жуков. Иван ему доложился, как только сумел из Праги перебраться в Варшаву. Задачу поставил он: «Выйти к Одеру в районе Франкфурта-на-Одере, действуя на правом фланге фронта». Уточнил состав авиагруппировки под началом Ивана, количество топлива и боеприпасов, прибывших непосредственно с ним. Поинтересовался: на фига Ивану столько танков. Криво улыбнулся насчет батальонных мангрупп, дескать, комариными укусами Гитлера и его шоблу не напугать. Составом мангрупп он даже не поинтересовался. И верно, их задействовали в том времени чуточку позже и на других фронтах. Они еще не были изобретены, мы идем с опережением, так как тогда наши только-только начинали «Кутузова». Время на подготовку к операции дал. Старые грехи не вспоминал, пока. Он их вспомнит, но позже, если что пойдет не так. Корпус во втором эшелоне и непосредственно в прорыве фронта участия не принимает, хотя всякое может быть, если командует Жуков. Но он не стал настаивать на том, чтобы Иван перенес командный пункт ближе к нему. Жуков знал, что Артемьев старается действовать наверняка и хорошо продумывает порученное ему дело. Дергать и контролировать исполнение там не требуется.
Ивану пришлось много мотаться по частям и соединениям, так как часть бойцов, прибывших с Приморского фронта (с Дальнего Востока), были еще не обстреляны, хотя служили уже давно. Иван и под Москвой, во Внуково, этим занимался, но тут, в Польше, все несколько по-другому, чем в Приморье или под Москвой. АК существует, просто перешло на нелегальное положение, а «правительством Польши в изгнании» объявлена война Советскому Союзу. За «панами» и «паничками» не заржавеет провести диверсию или передать информацию немцам. Впрочем, и самим немцам совершенно понятно, что по меньшей мере семь фронтов сейчас готовятся к броску на Берлин и на Вену. Возникшую паузу обе стороны использовали по-разному: одни рыли укрепления и обсыпали доты, вторые копили материальное снабжение, которое обеспечит успех и скорость прорывов.
Пятого мая ближе к вечеру артиллерия фронта, стянутая к Валроде или Гастену или бывшему русскому городу Гостинин, ударила по опорному пункту Новая Мысловня, за 45 минут превратив десять квадратных километров площади опорника в лунную поверхность. Части 265-й СД и 1-й гв. кавдивизии встретились у станции Лисица, а Иван дал команду своему корпусу: «К бою, вперед», введя в прорыв 18 маневренных групп, половину своего корпуса. Через час 1-я мангруппа вошла в Клодаву. Это уже была территория рейха! Рейхсгау Вартеланд, с 1939 года была в составе именно Германии, даже не Пруссии. Это – важный узел шоссейных дорог. В тот же день стало известно, что гауляйтер Вартеланда, бывший морской летчик Первой мировой войны, покинул Позен и перебрался во Франкфурт-на-Одере, конечной цели наступления корпуса Ивана. Так что старый лис понял, что «ловить здесь нечего», хотя с ноября 1942 года являлся имперским комиссаром обороны рейхсгау Вартеланд. Следом за мангруппами следовал 79-й стрелковый корпус, включавший в себя 150-ю Идрицкую ордена Кутузова стрелковую дивизию, два знамени которой украшали Рейхстаг в Берлине в мае 45-го в наше время: над центральным входом в Рейхстаг и на его куполе. Так что соседи у Ивана были славными! Командовал корпусом полковник Переверткин, который принял его непосредственно перед наступлением. До этого командовал 207-й стрелковой дивизией. С ним Иван установил плотный контакт, который приносил им успех в течение 18 суток наступления, затем их пути немного разошлись: 79-й корпус направили окружать померанскую группировку, выходить к Балтийскому морю, а корпус Ивана продолжал удерживать плацдармы на левом берегу Одера.
Мангруппы действовали на довольно широком фронте, пользуясь разветвленной сетью автомобильных дорог. Расстояние между группами порой доходило до 25–30 километров по фронту, второй эшелон следовал более компактно, но находился в полной готовности своевременно оказать помощь любой мангруппе, находящей впереди. В бои с противником группы ввязываться не спешили, немцев окружали, обозначали и «передавали» в руки двух воздушных армий и авиации АДД. В общем, дивизии действовали как разведка для войск Первого Белорусского, но уже 17 мая 6-я мангруппа захватила паромную переправу и мост в городе Аурит, напротив города Цильтендорф, выполнив поставленную командованием задачу. Иван получил приказ расширить плацдарм и удерживать его во что бы то ни стало. Весь корпус устремился туда. Захватили плацдарм примерно в 65–70 квадратных километров и ТЭЦ на левом берегу Одера. Успели зарыться в землю, но мост был разбит авиацией противника, хотя танки он не держал, имел грузоподъемность 20 тонн. Шесть паромов «Зибель», захваченных на обоих берегах, успели переправить 120 танков на тот берег, несмотря на то что три парома немцы смогли повредить налетами авиации. Корпус находился почти в полутора сотнях километров от ближайшего нашего аэродрома, а Берлин был в 72 от линии переднего края плацдарма.
Несмотря на огромные усилия двух воздушных армий и авиагруппировки самого Ивана, плацдарм бомбили и довольно жестко еще неделю, пока сзади не подошли части 33-й, 69-й и 1-й танковой армии, с ходу устремившиеся на плацдарм с целью его расширения. Ожесточенное сопротивление оказал небольшой городишко Фюрстенберг. Не путайте с «танковой столицей» послевоенной Германии. Сейчас на этом месте построен другой город, имевший три названия: Шталинштадт со времени возникновения до 61-го года, затем Айзенхюттенштадт, а восточные немцы называли его Хютте. Здесь был крупнейший в Восточной Германии сталелитейный завод. Про соседний Франкфурт-на-Одере Иван прочел «страшные слова» через браслет: «Практически пустой город был полностью сожжен Красной армией». Во как! Де-факто: за шесть месяцев до подхода сюда войск Особой ВДА городу было присвоено звание «zur Festung» – крепости. С началом нашего наступления в городе скопилось свыше четверти миллиона беженцев. Первый удар авиацией был нанесен после того, как был взорван мост через Одер, то есть сдавать город немцы не собирались. После первого же налета, убедившись, что ПВО сдержать массированную бомбардировку не в силах, началось массовое бегство из города, но часть войск продолжало удерживать позиции
