мне не доставало.
Ещё во мне есть нечто вроде мышечной памяти дракона. Уверен, если окажусь в вытянутом чешуйчатом теле, буду чувствовать себя так же уверенно, как и в человеческом. Это я ещё молчу про навыки успешной охоты на тварей в черноте. Но дракон тоже не основная часть моей личности теперь. Было ещё море акул и других тварей, но они не особо разумны, поэтому на меня практически не повлияли.
А ещё был Деметрий…
Наверное, мне помогло то что я по сути своей не злобный человек и совершенно не заносчивый. Да, я понимаю, насколько отличаюсь от окружающих меня людей. Даже от той же Марины, но не успел возгордиться. Мне истинно интересны такие люди как Борис и Игнат, которые не имея сверх способностей, обладали таким характером, что помогал им по жизни не хуже, чем мне моя сила. У меня вот нет такого характера. Людей подчинять своей воле не умею, и врагов в бараний рог никогда раньше не скручивал. И мне очень интересно что было бы, окажись на моём месте Боря. Что он стал бы делать? Приносить пользу миру? А может первым делом истребил бы всех старых врагов? Жутковато конечно, но всё равно интересно.
Вот в ком я совсем почему-то не сомневаюсь, так это в Игнате. Он от чего-то не спешит соваться в черноту и развиваться не хочет. Будто не понимает, что ему тогда никто страшен не будет. Ни генералы, ни Борис и ему подобные.
Но вопрос не в том. Кто я такой? Я чувствую, что стоит покопаться в себе, и я найду много чего такого, что может изменить меня. Сломать мою психику и превратить в настоящего монстра. В пожирателя миров, каким был мой двойник. Да, у меня мелькают мыслишки из серии: с чего это я должен сходить с ума или творить абы что? Это ведь я Деметрий. Добрый по сути парень… Но лишь отголоски того ужаса что творился в разуме моего двойника, заставили в очередной раз закапсулировать свой разум и не пускать в себя воспоминаний чужеродного разума. По крайней мере не сейчас. И не сразу. Я всерьёз опасаюсь того, что он может меня изменить. Не думаю, что я начну убивать всё и вся, или устраивать передел мира, но лучше не рисковать. Такое ощущение, что за пару дней я забыл что значит сопереживать или волноваться о ком-то. И это одно лишь влияние силы. Хуже всегда может быть и лучше не рисковать.
Я почувствовал как ярко-голубой огонёк направился куда-то вглубь дома, при этом он тревожно дрожал.
Сам я находился на втором этаже дома Игната, а Иля, кому и принадлежал этот огонёк, направилась куда-то вниз, при этом с ней явно было что-то не так.
Я осторожно отодвинул от себя Марину и вынул из-под неё свою руку. Девушка не проснулась, лишь совсем по-детски уткнулась носом в подушку.
Убедившись что она не торопится просыпаться, я вышел из комнаты и направился туда, где трепетал огонёк ауры Или.
Была уже глубокая ночь и в доме было темно, хотя для меня это абсолютно не составляло трудностей.
Девочка сидела в пустой гостиной, на большом кожаном диване, и смотрела в пространство своими огромными глазами.
Она не сразу заметила меня. Её лицо было очень грустным, зато когда услышала что уже не одна, на её лице тут же показалась улыбка.
— Дем, здравствуй. Я слышала, что ты пришёл, но решила не отвлекать. Подумала, что ты усталь.
— Почему ты не спишь? — спросил я.
— Не спится, — ответила она, и улыбка на её лице дрогнула.
Я вдруг понял, что она за последнее время потеряла почти всех близких. Сначала её щенок, а потом и бабушка. Я кстати не знаю, в курсе ли она…
Я посмотрел в сторону кухни.
— Не знаешь, где тут можно найти чай.
Мы переместились за кухонный стол. Пока Иля наблюдала за мной, я закипятил чайник и заварил зелёный чай.
Усевшись перед девочкой, я разлил по чашкам ароматный напиток. В одном из шкафов обнаружились засушенные ломтики апельсинов и манго.
Девочка тут же схватила несколько апельсинов и принялась жевать их, запивая чаем.
— Как тебе здесь? — спросил я. — Скучаешь по дому?
Покончив со сладостями, она положила ладошки перед собой на стол.
— По дому не скучаю, — усмехнулась она. — Здесь, конечно, предстоит поработать, чтобы привести всё в порядок. Нужно договориться с деревьями и научить из всему. Познакомиться со зверями и другими разумными. А ещё… — она вдруг осеклась на полуслове и снова погрустнела.
Я не стал расспрашивать, ожидая что она сама скажет. Я не умею вести такие разговоры. У меня у самого никто из близких не умирал, но когда кто-то из друзей или знакомых сталкивался с такой напастью, я совершенно терял дар речи. Вроде вот силы и мудрости набрался, а утешать так и не научился. Быть наполненным силой богом легко, когда не нужно задумываться о чём-то. Оказывается, быть человеком куда сложнее.
— Похоже, я совсем одна осталась, — грустно вздохнула она. — Сначала Бодя умер, а теперь… — в уголках её глаз собрались большие слезинки. — Бабушка закладывала в меня свой опыт и знания, чтобы я однажды заняла её место. Вот только они были закрыты. Бабушка хотела чтобы я хоть чуть-чуть побыла ребёнком и оставляла знания запечатанными. А сегодня они стали раскрываться. Значит бабушки больше нет. Девочка сжала лежащие на столе ручки в кулачки. — Я со всем справлюсь. Моя бабушка справилась значит и я смогу.
Я немного помолчал, дав девочке побыть со своими мыслями. Я до сих пор не знаю сколько её лет. На вид лет пять, хотя я давно воспринимал её взрослой. По крайней мере, рассуждает она совсем не как ребёнок…
Я тут же одёрнул себя. Да пускай она как угодно рассуждает, она маленькая девочка, в чужом мире, которая лишилась всех родных.
— Иля, я даже представить не могу что ты сейчас чувствуешь, но мы позаботимся о тебе. И Марина, и Игнат, и я, мы все за тебя переживаем.
— Я знаю, — грустно улыбнулась девочка. — Просто сегодня я хочу погрустить о бабушке.
Я понимающе кивнул.
— Ты только не уходи, побудь
