Сводка как сводка — ничего особенного. Опять драки между уличными бандами подростков, бессмысленные хулиганские выходки и жестокие акты насилия, включая уже и два убийства (оба, разумеется, по пьянке). Последнее время количество подобных правонарушений возросло. Этого, впрочем, следовало ожидать — братья-вейны от тотального безделья постепенно сходили с ума и начинали звереть.
Работа была только для полицейских, «пятнистых» инженеров (отнюдь не всех) и ученых. Все остальные должны были подыскивать себе занятие сами.
А чем, спрашивается, заняться в мире, который полностью обеспечивает своих жителей всем необходимым: от пищи и питья до крыши над головой и даже вечно хорошей погоды?
Кто-то, конечно, с удовольствием изучал письменность ирюммов, чтобы суметь пользоваться их невероятными знаниями, кто-то от нечего делать занимался сельским хозяйством (вейны захватили с собой семена различных растений). Находилось дело для врачей. Любители спорта, без особого, правда, успеха, организовывали клубы и команды для желающих. Три-четыре сотни представителей творческой интеллигенции пытались возродить школы для детей и подростков, выпускали еженедельную газету «Новодарренский вестник» (лояльную властям, разумеется), выступали с лекциями и концертами. Пара-тройка художников продолжала писать картины. Один-два композитора — музыку. Пяток поэтов — стихи. И это было все.
Перебив ирюммов и захватив власть, Улстер Ката и его сторонники не позаботились не только о сколько-нибудь осмысленной социальной политике, но и о какой-либо политике вообще.
Расчет был на то, что они скоро доберутся до «настоящей» планеты, а уж там работы хватит на всех и с избытком. Но когда это случится, не знал никто. А этот мир, мир СП, не нуждался в совершенствовании и переделке. Он был ограничен, целостен и самодостаточен до отвращения.
Он был скучен.
Старший полицейский инспектор Илтвар Мур, вздохнув, убрал с экрана текст сводки и тоскливо уставился в окно.
За окном раскинулся удобный и чистый (автоматические роботы-уборщики были выше всяких похвал), построенный чужими руками город. Он хорошо изучил его площади, улицы и переулки, но полюбить их так и не смог.
— Хочешь тоника, Илтвар?
Он повернул голову.
Рядом с ним стояла Тлинта Тон — сержант из отдела реабилитации — и протягивала ему пластиковый стаканчик с прохладным питьем.
— Спасибо. — Он протянул руку навстречу, и пальцы их соприкоснулись. Ему показалось, что Тлинта слегка покраснела. Она вообще легко краснела, как и все рыжеволосые вейны, но Илтвар вдруг понял, что ему это нравится.
— Полицейский, — сказал он, — хорош только тогда, когда знает, зачем и для чего он служит. Ты согласна?
— Конечно, — она мило улыбнулась. — А почему ты это сказал?
— Потому, что я сейчас чувствую себя плохим поли-цейским.
— Брось, Илтвар. Все знают, что ты один из лучших и…
— Ты сильно занята сейчас? — перебил он ее.
— Именно сейчас?
— Да, именно сейчас. В эту минуту и на ближайшие два часа.
— Не очень, а что?
— Тогда окажи мне честь сопровождать меня, ладно? — Он поднялся из-за стола и направился к выходу.
Тлинта Тон покорно последовала за ним. Приказ старшего по званию — закон для младшего, а уж для влюбленного младшего и подавно.
Мур бросил вверх антиграв с таким ускорением, что у Тлинты перехватило дыхание.
— Куда мы? — поинтересовалась она, когда он выровнял машину над городом.
— А куда бы ты хотела?
— Я?
— Я редко совершаю необдуманные поступки, но вот сейчас, когда я смотрел в окно и на душе у меня было погано, подошла ты с тоником, и я… мне вдруг захотелось бросить все к черту и уехать с тобой на край света. Веришь? Ох, прости, я сам не знаю, что со мной происходит и что за чушь я несу…
— Мне нравится твоя чушь.
— Правда?
— Очень нравится. И у меня есть два часа свободного времени. Даже три, если захотеть. А я хочу. Только вот где он, край света?
— Я тебе покажу, — засмеялся Илтвар Мур. Ему вдруг стало легко и хорошо. — Правда здорово, когда до края света можно добраться всего за двадцать минут?
На опушке леса, за кустами, сливаясь с листьями и ветками в своем пятнистом комбинезоне (он уже успел по достоинству оценить его маскировочные и теплоизоляционные свойства, а также количество — целых восемь! — и качество карманов и подумал, что неплохо бы потом приобрести такие же для всего отряда на будущее), Валерка следил за блестящим пятнышком в небе. Пятнышко увеличивалось на глазах, и уже можно было рассмотреть, что это какая-то летающая машина. Угловатая и блестящая, без крыльев и хвоста, не похожая ни на земные самолеты, ни на «тарелки» сварогов, она беззвучно шла на снижение, и казалось, что направляется она прямо в его кусты.
Валерка еще раз с беспокойством огляделся.
Нет. Заметить его можно было только с трех-четырех шагов, да и то если знать, куда и как смотреть. А сверху вообще нельзя — плотная крона близрастущего коренастого дерева полностью перекрывала обзор.
Чужой летательный аппарат был уже совсем близко.
Близко и низко.
Он проплыл аккурат над головой разведчика, продемонстрировав на пару секунд свое синевато-серое, состоящее из множества ломаных плоскостей брюхо, и пропал за краем леса.
В пятнадцати минутах ходьбы отсюда и полчаса назад, в лесу, Валерка приметил большую и очень живописную поляну. Он обошел ее тогда по краю, а сейчас подумал, что эта угловатая штука вполне может сесть там — уж больно место удобное. А садиться она явно собиралась. Опять же пешком топать до города, прямо скажем, далековато, да и с местными жителями пора познакомиться.
Ни одна ветка не шелохнулась, ни один сучок не треснул под сапогом и ни одна птица испуганно не вспорхнула из кустов, когда Валерка поднялся и бесшумно исчез с опушки леса.
Два обнаженных молодых тела — мужское и женское — среди цветов и разнотравья под синим небом и ласковым солнцем. Две обнаженные души, сливающиеся в одну. Два голоса, взлетающие в торжествующий крик и падающие в безумный шепот…
Черт возьми, он, возможно, и отвернулся бы из деликатности, но вдруг они сейчас закончат со своими любовными утехами, оденутся и свалят отсюда? Да и видно-то хреново, если честно сказать, — трава больно высокая да густая. Слышно гораздо лучше. Ишь как стонет, — аж самого забирает, до самых этих… м-мда… Ага, вроде затихли. Отдыхают… шепчутся чего-то… Так, одеваются. А это что, еда? И вино припасено? А может, и не вино — компот какой-нибудь. Ну да, не вино… Потащит мужик бабу в лес с бутылкой компота в загашнике, как же! Пора, однако, себя обнаруживать, а то улетят птички — не догонишь. Ну, разведка, не дрейфь и вперед!
