Доктор проводил полуденный обход с парой врачей, дабы показать, что он все еще сам занимается делами клиники.
– Как вела себя пациентка из сто второго бокса? – спросил доктор у дежурного врача по этажу.
– Все в порядке, доктор, тихо и мирно, никакого шума.
– Что ж, прогресс явно налицо. Еще один курс терапии, и можно ее выписывать… через пару недель.
Обход продолжался, когда его нагнала секретарша и немного взволнованным голосом заговорила:
– Доктор Макгаурен, доктор Макгаурен…
– Что случилось, Риточка?
– Звонил мистер Маччини, спрашивал о состоянии своей дочери, и голос…
– Что с его голосом?
– Он был явно раздражен.
– Хорошо. Где его дочь?
– Двести первая палата, доктор.
– Замечательно…
Макгаурен взял свой планшет и ввел цифру «201». На экране появилась история болезни данной пациентки. «Что ж, придется поторопиться, – подумал доктор. – А жаль».
Макгаурен строил себе новый загородный дом. Фактически это был дворец с пятью бассейнами и двадцатью комнатами. Строительство требовало больших денег, чего стоил только пол из карнакена, древесины с далекой планеты почти на окраине освоенного мира, а поступления на лечение дочки Маччини составляли значительные суммы, и без них стройка могла затянуться. К тому же в клинике был «мертвый сезон», пациентов явно не хватало. «Значит, не судьба, – снова подумал Макгаурен. – Но и затягивать с этим не стоит, себе дороже будет, тем более что с ней нет ничего серьезного, но на месяц я ее еще задержу».
– Хорошо, Рита, через два дня позвони мистеру Маччини и скажи, что у его дочери наблюдаются явные сдвиги в лучшую сторону и что при хорошем стечении обстоятельств через месяц она будет уже дома в полном здравии.
– Хорошо, доктор, и еще…
– Ну?
– К данной пациентке пришла посетительница, ее подруга. Пропустить?
– Пропусти, – разрешил доктор, решив, что не стоит нагнетать ситуацию. Ведь та все может рассказать самому Маччини.
– Хорошо.
И доктор Макгаурен продолжил свой обход. Пройдя до конца коридора, он добрался до дежурных санитаров, которые отслеживали больных и при необходимости вызывали докторов.
– Ну что, ребята, все нормально?
– Да, сэр, все в полном порядке.
– Что с телевизором?
– Нормально, сэр, показываем только спокойные программы, вроде «Зверье мое» или «Прогулки по вселенной» и тому подобное. В общем, все по инструкции, сэр.
– Молодцы.
– Спасибо, сэр, – хором ответили два санитара.
Доктор ушел, санитары сели на свои места и достали карты. Заняться было нечем, поскольку наблюдать за психами изо дня в день жутко надоедало, а смотреть программы, шедшие по ящику, не было никаких сил.
Они вдвоем специально программировали телевизор так, чтобы у пациентов был самостоятельный выбор каналов, что вызывало у них некое чувство свободы и независимости, но отсекали все, что могло как-то повредить больным. Для этого на каждом канале они вводили определенное время, в течение которого он мог показывать. Работники каждого этажа выбирали время просмотра самостоятельно в соответствии с тяжестью диагноза больных. Некоторым можно было показывать что-то остренькое, а кому-то вообще ничего.
– Как мне это уже надоело, – признался Вуди своему напарнику, набирая очередную последовательность работы телевизора. Сейчас он программировал «36-й канал». – Смотреть нечего. Почему бы просто не вставить им несколько кассет, и все дела? Пускай смотрят, и нам хлопот меньше.
– Не знаю, так заведено с самого основания больницы. Традиции – великая вещь, хотя так было бы гораздо проще, – сказал Николс. – Я за кофе пошел, тебе принести?
– Давай… черного и со сливками.
– Сейчас принесу. Оп-па, это уже интереснее, посмотри какая мордашка…
– Мне в двести первую, – сказала девушка, поднявшись по лестнице.
– А пропуск у вас есть?
– Вот он.
Вуди взял пропуск, заверенный самим доктором.
– Нам нужно осмотреть вашу сумочку на наличие опасных вещей.
– Пожалуйста.
Николс взял сумочку и вывалил ее содержимое на стол, его напарник удержал мелкие, раскатившиеся по всему столу вещи и сказал:
– Подумать только, чего вы с собой только не таскаете. Косметический набор и газовый баллончик оставьте здесь, хотя не советовал бы вообще брать сумочку. Вы можете оставить ее здесь, ничего с ней не случится.
– Я все-таки возьму.
– Как желаете, все в порядке, – Николс отдал пропуск. – Пойдемте, нам по пути. Когда нужно будет выйти, нажмете вот на эту кнопку, я приду и открою, а теперь заходите.
– Спасибо.
– Да не за что.
Николс пошел за кофе, заказав два стаканчика, он достал маленький пузырек. Недавно из аптечки он украл слабительное, выдаваемое «глотателям», чтобы у тех выходила вся дрянь, которую они умудрялись сожрать тайком от всех. Николс улыбнулся и высыпал все содержимое в стакан, тщательно перемешав. «Не надо было меня с той сумасшедшей запирать, – мстительно подумал Николс. – Я тогда чуть в штаны не наложил, и тебе придется наложить, и немало…»
Работа была скучной, и санитары иногда подшучивали друг над другом, чтобы как-то скрасить серые будни. Карты и другие игры уже не помогали. А когда ничего не происходило, как сейчас, тоска была смертной.
– Вот твой кофе, – сказал Николс, протягивая Вуди стаканчик. И отхлебнул из своего.
– Спасибо, – Вуди попробовал на вкус. – Какой-то он кисловатый, ты не находишь?
– Да нет, нормальный кофе. Не хуже и не лучше, чем обычно.
– Странно… наверное, сливки прокисли.
– Не привередничай, пей свой кофе, – и чтобы отвлечь внимание напарника, Николс спросил: – Что там с двести первой?
– Ничего, разговаривают. Точнее, она говорит, а наша молчит.
– Ясное дело, молчит, больная ведь на всю голову.
Ханна никогда раньше не бывала в заведениях типа «Желтой акации» и никогда бы не пошла сюда, если бы на нее не пал жребий. Как-то в кругу подружек они решили, что нужно навестить пострадавшую, чтобы потом все было без обид. Раньше их отказывались пропустить, а теперь согласились, но только одну. Вот она и пошла, поскольку договорились, что пойдет та, у которой раньше зазвонит телефон, и он зазвонил, будь он неладен.
Видно было, что палату оснастили вещами из комнаты самой Амалии, чтобы ей все напоминало о доме и лечение проходило бы в более непринужденной обстановке. Но как бы не старались повторить домашнюю обстановку, казенность больницы все же проглядывала. Телевизор под потолком, закрытый бронированным стеклом, отсутствие острых углов и тому подобное.
– Привет Амалия… – поздоровалась Ханна. – Как дела?
