Думал ли Дирок о побеге? Конечно же думал! Прикинув свои шансы, изучив ходы и пересчитав бесчисленную стражу – он пришёл к неутешительному выводу. Покинуть Сарбокан без разрешения подзмей невозможно. По крайней мере, живым...
Дирок принципиально не видел за что Мистор должен, хотя бы в грёзах подзмей, сгореть в «праведном огне возмездия». Саборкан показался ему громадной подземной дырой с множеством петляющих туннелей и помещений, вырезанных в камне или выкопанных в земле и обложенных несущими балками. К тому же, сырой дырой, грозящей от длительного пребывания в ней как минимум воспалением лёгких. В больших пустотах встречались грибные фермы, крохотные деревянные или каменные домики, колодцы. Над каждым колодцем маячил либо красный, либо чёрный флажок. Чёрный флажок – вода отравлена отходами производства магония. Красный – вода из других подземных источников, условно ещё не загрязнённых. Но на самом деле, вся вода была в той или иной мере отравлена. Из главной реки яд медленно, но уверенно просачивался в остальные грунтовые воды.
Красоты города, о которой всё твердили жители подземелья, Дирок не понимал. Не понимал он каменных скульптур, с грубыми рублеными чертами. Не понимал фигурно обставленные разных оттенков камнями пол, стены и потолок. Его глаз не радовали разноцветные кристаллы, подсвеченные люминесцирующими грибами. А свисающие с потолка красноватые растения с мелкими тёмно-жёлтыми цветками, имеющими сладко-гнилостный запах, вызывали в нём всё что угодно, но не восхищение «красотой» и наслаждение «приятным запахом». Не понимал он всего этого, а главное – не хотел понимать.
Мысли о предстоящем бое напрочь отбили желание что-либо спрашивать и узнавать. Возникший было огонёк интереса к истории подзмей, к их языку, который почему-то ничем не отличался от Общего Наречия, к их традициям – безвозвратно погас. И никогда больше не загорался вновь.
– Карг, – позвал Дирок. Его собеседник вновь оторвался от забитой коноплёй трубки. – Я надеюсь, твоя разбитая морда – будет не единственным увечьем в предстоящем бою.
Карг какое-то время молча глядел на Дирока, прикидывая, как воспринимать эти слова: как шутку, или как злую шпильку. Наконец-то он заговорил:
– А я надеюссссь, что твой сссссломанный носсссс покажетссссся мелкой царапиной, по ссссссравнению ссссссссс предсссстоящщщщщими ранами.
Вновь воцарившееся молчание нарушил Дирок. Он засмеялся так, как давно уже не смеялся: звонко и от души. Карг присоединился к нему, если те квакающе-хрюкающие звуки можно было назвать смехом.
Что-то случилось.
Присосавшуюся в Мире Вечных Грёз к астральной копии души Дирока проекцию Мора словно током прошибло! Нет, даже сильнее. Это скорее было похоже на взрыв. Вот, Мор копается себе в бочке с взрывоопасным порошком, поскольку знает, что этот порошок не способен взорваться без искры. А этой искры нет. Не было и вряд ли будет. И вдруг, ни с того, ни с сего: БАБАХ! Что-то мелькнуло, что-то пронеслось, что-то вспыхнуло, и ослепительная вспышка сверкнула, прогремел оглушающий взрыв. Из образовавшейся дыры посыпались гробы похороненных, не пережитых воспоминаний. Стенки и крышки гробов крошились костлявыми руками мертвецов. Уродливые, полуразложившиеся трупы вырывались наружу. Чтобы причинить боль, которую не удалось причинить раньше. Они долго ждали этого часа...
Мор просто не верил своему счастью. Источник срыва захороненных переживаний был так очевиден. Он исходил из подземных пещер, что на юго-востоке от Мистора.
Это просто великолепно!
Мор перестал разделывать тушку брина (которому как-то довелось побывать стервозным нанимателем Дирока), расправил углепластиковые крылья, подал магоний на стартовые сопла, и взмыл в сереющее небо.
Глава 26: Отдаваясь в бережные руки доблестной полиции
«Чикакор миртак филистиций» – в который раз мысленно повторила Миррил.
– Я просто не понимаю, как ты подговорила меня на это... – сквозь зубы сетовал на судьбу Вито.
– Молчи. И веди, – отрезала Миррил.
Они шли по убогой улочке Южного района. Одноэтажные захудалые коттеджики, грязные тротуары, бордюры с выщерблинами, запыленные деревца и пожелтевшая трава в овалах давно позабывших об уходе клумб. Было попросту дико лицезреть такую запущенность в одном из самых богатых городов Планеты.
По дороге встречались бродячие животные, роющиеся в переполненных мусорных баках, и редкие прохожие – в основном бомжи. Встречные выпячивали глаза на странную парочку: худощавого, невысокого аметистоглазого мужчину в сером костюме с затёртыми локтями, ведущего стройную девушку с по-мальчишечьи стриженными светлыми волосами, одетую в голубое платье с выцветшими вязаными розами на плечах. Исходя из рук, перевязанных бечёвкой за спиной, девушка была пленницей мужчины.
Особенно уставились на парочку два ханыги жупата. Барон помнил эти опухшие рожи: время от времени они шныряли по округе в поисках лёгкого заработка на самогон. Ничего о жупатах он сказать не мог, так как они его не сильно-то и интересовали. Алкаши себе и всё, что на них внимание обращать?
А тем временем один жупат подался было вперёд, но второй его одёрнул за руку, мол, не надо. Не наше это уже дело.
Вито вёл пленницу в ближайший полицейский участок. Миррил вертела по сторонам головой и узнавала части пейзажа. Вот, трещина в стене дома с просевшей крышей, вот перевёрнутый мусорный бак, вот всё те же ханыги жупаты... У Миррил сжалось сердце от их зловещих взглядов. Она отвела глаза.
Сон вероятногфо хода событий повторялся. Поменялись действующие фигуры, но смысл сохранился: Миррил вели в полицейский участок. Да, именно в тот, в котором она провела столько ужасных дней, может, недель или даже месяцев заточения в «кабинете для допросов». Холодный пот прошиб спину, потёк из подмышек – страх отбивал свою жуткую трель. Всё могло повториться – и голова Миррил вновь бы рассталась с телом под неумолимым лазерным резаком гильотины. На потеху толпы. Но на этот раз – всё бы произошло по-настоящему. Девушка бы не проснулась после ночного кошмара, затянувшегося в её предвидящем сознании на недели. Наступила бы полная темнота. Или нет, куда хуже – душа бы отправилась к Святым Уродцам или Святой Ненависти на растерзание. Ну, если бы эта религия была единственно верной, конечно же...
А так... Кто знает, что нас ждёт после смерти? Холод и мрак, как сказал один писатель, имя которого она забыла?..
