– Ну вот мы и договорились, - прогнусавил Жабэй, кривясь от боли и продолжая зажимать разбитый нос.
– Да, любезный граф, однако не забудьте о братстве серых дорог, когда сочтетесь с этим «ловцом удачи», - напомнил Жан.
– Разумеется, - ответил толстяк, - Я всегда ценил тех, кто чтит законы серых дорог и не вмешивается в частные дела странствующих. Тут сущая безделица. Речь идет всего на всего о некой сумме, и никак не о жизни этого полукровки.
– Надеюсь.
– Не сомневайтесь, слово дворянина.
Толстяк отвернулся и дал знак своему подручному следовать за ним, поэтому не увидел скептической гримасы, что возникла на лице бывшего пирата от того «слова», которое ему дали в залог, словно позолоченную побрякушку, брошенную опытному владельцу ломбарда с таким видом, будто это настоящее золото.
Жан вернулся за стол в углу. Там его ожидал мужчина, поглаживая ладонью свою совершенно лысую голову. Брови двумя клочками сошлись на переносице, глаза недобро посмотрели на пирата, когда тот сел напротив.
– Хлеб без тмина запекаете? - начал гость, отламывая горбушку.
– Это за рекой так запекают, - возразил Жан.
– По вашей просьбе. Не юли, - повысил голос лысый, - Ты знаешь, что будет, если в столице об этом узнают? Вдобавок вы еще и снов своих не рассказываете и не исповедуетесь. Якобы потому, что фэтчи монахов извели.
– Но это правда, сударь!
– Нет правды кроме бога, уразумей!
– И для вас тоже?
– О, нет. Моя правда - это я сам, как и ты для себя, пират. А если нет монахов, так со мной есть один, вон тот послушник, - лысый указал на закутанного в робу с надвинутым капюшоном низкорослого человека, который сидел на скамье за общим столом.
Едва гость указал на него, как тот встал и медленно побрел к лестнице, следуя за Жабэем и его слугой. Стоптавший Сотню Сапог в изумлении проводил странного монашка взглядом.
Лысый тоже встал, дружески похлопав бывшего пирата по плечу своей сильной рукой, и направился к дверям.
Жабэй и его подручный достигли своих апартаментов и вкушали скудный ужин. Пока толстяк откупоривал бутылку дешевого вина, детина накинулся на пережаренное мясо с жадностью гуля на свежей могиле.
– Да уж, а я-то рассчитывал, что разбойнички нам подсобят, - протянул бывший граф, разливая вино по кружкам.
– Ничего, господин, мы еще прижмем этого полукровку, что б ему пусто! - ответил с набитым ртом детина, морщась всякий раз, когда двигал правой рукой со вспоротым предплечьем, пытаясь разрезать головку репчатого лука, - Только больно он горазд драться. Чуть глаза не выдавил мне, звереныш!
Жабэй пропустил жалобу мимо ушей, аккуратно прикасаясь к разбитому носу, который не превратился в лепешку только потому, что толстяк предусмотрительно встречал удары об пол по большей части лбом, отчего там выросла приличная шишка.
– Интересно, что это за гость был сегодня у Жана. Наш любезный хозяин какой-то странный стал. Куда подевался его былой кураж? Да и все прочие тоже сидели как привязанные на скамьях. Что-то здесь не чисто, - бывший граф провел пятерней по своей курчавой шевелюре и взялся за кружку с вином.
Детина не стал его дожидаться и опорожнил одним махом, после чего потянулся за бутылкой, чтобы налить себе еще и замер. За дверью раздались чьи-то шаги. Жабэй повернулся к двери и прислушался:
– Кто это колобродит? Черт возьми! Чую, придется наведаться в комнатку этого шустрого «ловца удачи» только под самый рассвет, когда все угомонятся. Сработаем чисто, комар носа не подточит. Вот увидишь.
Бутылка с вином упала на пол и разбилась. Голова детины с глухим стуком грохнулась на стол под звон посуды. Жабэй вскочил и прижался к стене. В свете догорающей свечи он увидел, как из-под копны волос его подручного растекалась лужица крови. Детина не подавал признаков жизни.
«Вино!» - мелькнула в голове бывшего графа страшная догадка. Он посмотрел на кружку в своей руке, осторожно поставил ее обратно на стол и протянулся к кинжалу, что был за поясом. Глаза толстяка забегали между занавешенным окном и дверью.
– Все одно к одному! - глухо проворчал толстяк, - Э! Вы еще не знаете графа Жабэя, господа охотники!
Он махнул рукой и погасил пламя свечи. Немного помедлив, издал глухой вскрик и тут же метнулся к двери. Снова раздались шаги, которые на этот раз затихли возле двери. В воцарившейся тишине Жабэй задержал дыхание, вытирая сбежавшую по виску струйку пота.
Послышался глухой удар и щеколда со скрежетом откинулась, повиснув на оставшемся гвозде. Чистая и профессиональная работа взломщика поразила бывшего графа, так как таким приемом, чтобы не разбудить постояльца, простые воры в теперешние времена не пользовались. Некому было научить таким премудростям. Тем более столь кропотливая работа явно была слишком кропотлива для простого воровства.
Дверь тихо отворилась и в проеме возникла фигура в монашеской робе с надвинутым капюшоном.
Жабэй выжидал, крепко сжимая кинжал у груди, и, едва монашек шагнул внутрь, как толстяк набросился на него. После недолгой борьбы в руках бывшего графа осталась одна роба без владельца. Резкий удар, подобно молоту, обрушился на его многострадальную голову. Мысли перепутались и в затуманенном взоре возник порог комнаты и присевший возле него низкорослый островитянин с копной коротких черных волос в феларской кожаной куртке и штанах. Он пододвинул к носу толстяка руку с кастетом, на котором в тусклом свете факела в коридоре сверкнули шипы, и с изрядным акцентом произнес:
– Последнее предупреждение тебе, Жаба.
Сильная рука вырвала сжимаемую толстяком робу, и сознание Жабэя окончательно угасло.
Мебель, которой Карнаж забаррикадировал дверь с треском отъехала в сторону. Полукровка с усилием поднялся с пола, опираясь спиной о стену. Меч и кинжал были наготове, чтобы встретить вместе с «ловцом удачи» последний бой, так как счастливая звезда, судя по всему, покинула его. А ведь до рассвета оставалось совсем немного.
Словно тисками сжало горло, во рту стало сухо.
Магия!
Кто-то за дверью, не смущаясь особо, в открытую показывал свое незаурядное дарование в технике телекинеза. Да так успешно и грубо, что старый стол и стул обвалились прямо к ногам полукровки горой щепок. Несомненно тот, кто стоял снаружи четко знал, где расположился Феникс.
«Ловец удачи» бросил решительный взгляд на окно и, косясь на дверь, убрал меч и освободившейся рукой взял с кровати и перекинул через плечо свою поклажу. Однако, едва он чуть отодвинул плотную занавеску, как что-то плюхнулось на стену по ту сторону грязного стекла и заскрежетало когтями по шершавым некрашеным доскам.