поцелуе…
Да в моей голове мелькнула мысль «Да какого черта?!», но она моментально исчезла, решив пока не возвращаться…
— Так… — медленно произнес я, лежа на полу рядом с кроватью.
Лежащая на смятых простынях обнаженная девушка медленно и томно изогнулась, потянулась и снова уронила голову в мокрую от пота подушку. Мне снова придется стирать все постельное белье — но на этот раз я прямо с радостью. И помоюсь заодно… испытывая за себя вполне законную гордость. Меня смело можно сравнивать с молодым кроликом дорвавшимся до самого главного в его жизни…
— Что так? — тихо спросила Галатея — Воды дашь?
— Конечно — мне даже вставать не пришлось. Взяв одну из бутылок, я галантно скрутил крышку и протянул воду ей — Не пояснишь? Я ведь понимаю, что тут что-то не так…
— Я просто с тобой прощалась, дурень — вздохнула Галатея и ненадолго замолчала, вливая в себя воду.
Выпив всю бутылку, она с неохотой уселась, скрестила ноги и занялась укрощением спутанных волос. Я не мог оторвать от нее глаз. Лежа на полу, глядя на эту юную богиню снизу-вверх, я молчал, ожидая продолжения.
— Сегодня я была на Пятом уровне…
— Знаю. Я заходил за покупками. Твоя мама говорила непонятные вещи… про будущее… про твой ум…
— Я была на смотринах. Я юна, красива, бедна и почти сирота. А он уже в возрасте, но здоров, крепко стоит на ногах, а еще он один из старших техников Пятого уровня. Смотрины прошли успешно.
— Погоди… хочешь сказать…
— Ты все правильно понял, Амос. Я выхожу замуж через несколько дней.
— Так…
— Только не надо этого выражения лица. Не веди себя как пацан. И не строй из себя моего парня.
— Да я и не…
— Ну да… да у тебя все на лице написано. Это взрослая жизнь, Амос. Отца уже нет, мама скоро умрет — диагноз неутешителен. Бизнес еле идет… А он… я знаю его с детства — он приходил к нам когда еще был жив отец. Нормальный мужик. Да ему пятьдесят четыре, но…
— Сколько?!
— Пятьдесят четыре. Я же сказала — он старший техник. Крепко стоит на ногах. Обеспечен. И меня обеспечит…
— Ты же не можешь быть серьезной и…
— Это взрослая жизнь, Амос. — повторила обнаженная Галатея — В ней нет чудес и нет ничего сказочного А у меня последний день свободы. Мужу я изменять не собираюсь.
— Да я и не…
— Опять это твое начало фразы…
— Но…
— И у нас с тобой есть простой выбор. Либо я сейчас ухожу, чтобы ты не нудил и не портил мне последний день. Либо ты оденешься, сходишь за еще одной бутылкой ликера и купишь нам по одному огромному сурвдогу с полными добавками… А когда мы все съедим и выпьем — еще раз попробуем ту позу, где ты облажался…
— Да я просто не выдержал, ведь… ну…
— Так что ты выбираешься, Амос?
— Я за ликером и сурвдогами…
— И поторопись — улыбнулась Галатея, падая на мои простыни — А я пока вздремну… и пусть мне приснится будущее, которого у меня никогда не будет…
Чистый, в выглаженной одежде, при деньгах, я мог бы пойти почти куда угодно. Но этим ранним утром я пришел в ту же самую кафешку и едва не уселся за тот же самый крайний столик нашей бригады. Привычка — страшная сила. Мне всегда об этом говорили, напирая на приобретение полезных привычек, что послужат мне жизненными колеями ведущими к славному будущем.
Да…
Как там говорила Галатея? Это взрослая жизнь и в ней нет чудес и нет ничего сказочного. А как оказалось нет и полезных привычек, что могут гарантировать хотя бы выживание. Бедный Нурлан, что обладал всеми этими привычками и следовал им всю свою как оказалось не столь уж долгую жизнь…
Получается можно смело идти в разнос? Курить тасманку и бухать, ведь жизнь может прерваться так внезапно…
Нет уж… Я воздержусь от жизни паразита…
Но от некоторых привычек все же постараюсь избавиться. Слепое послушание, безоговорочное уважение старших, доверчивое следование устоявшимся традициям сурверов… Мне надо бы покопаться в этом сомнительном багаже и выбросить ненужный хлам…
Пришлось сделать над собой усилие, чтобы избежать привычного дешевого меню. Я заказал яичницу из трех яиц, большой стакан огуречного рассола и мелкую тарелочку самих огурцов, дополнительно посыпанных острой приправой. Сел я за столик неподалеку от буфета и кухни — тут меньше ходят и меньше пялятся. Расправившись с порцией, попросил еще кофе с любым десертом. Мне подали пару блинов с кабачковым мармеладом. На вкус как мандарины и вроде как даже с кусочками настоящей цедры. В это верилось слабо, но все оказалось действительно вкусно.
Я просидел за столиком почти час, неспешно наслаждаясь лакомством, прихлебывая остывающий кофе и пытаясь разложить по полочкам хотя бы часть того, что происходит в моей жизни. А происходило слишком много… Но сейчас почти все мои мысли были заняты Галатеей…
Уходя, она дважды повторила — «Не вздумай считать себя моим парнем, придурок. Даже не вздумай».
И она была очень серьезна. Она говорила, как есть… и от этого почему-то было немного больно. Даже странно… ведь я не сделал ничего плохого и, между нами, никогда ничего не было кроме дружеских коротких разговоров и редких шуток. Быть может я всегда был немного влюблен в нее? Или просто она была единственной девушкой в моей жизни, что не делала из меня объект насмешек?
Нет… влюблен я не был. Это я вдруг понял абсолютно четко — будто кто-то невидимый в моей голове дал не оставляющий ни малейших сомнений ответ. И я этому ответу поверил.
Что ж… сразу полегчало.
Поежившись от частых чужих взглядов — я их ощущал все своей издырявленной шкурой, глаз от чашки с кофе отрывать не стал, чтобы не давать никому из посетителей повода подсесть и начать разговор. Сегодня я уже трижды отделывался от навязчивых сурверов, что рвались побеседовать прямо на улице. Раньше я никому не был нужен. А стоило на автомате последовать древним инструкциям, так я вдруг стал героем…
Ага…
Я стал тем героем, что подвесил оглушенного мужика вниз головой и позволил загадочной твари вспороть ему глотку как свинье. И вот за это я ощущаю некоторую вину, ослабленную тем фактом, что другого варианта у меня просто не было. Что я мог сделать? Бросить его захлебываться в воде? Если бы Нурлан не вцепился в одну из
