расширены благодаря хитроумию создателей материальной основы для дуэльной площадки, вложивших в свой артефакт площадью в десятки квадратных метров способность относительно легко усваивать силу сразу из множества источников. Коэффициент полезного действия был чудовищно низким, возможно не дотягивая даже до двадцати процентов...Но какое это имело значение, если зрителями, дополнительными аккамуляторами и заодно свидетелями проводящихся в данном месте дуэлей станут десятки аристократов, чье могущество встанет на пути пытающихся вырваться за пределы строго очерченного периметра атак и тем спасет зрителей или как минимум опрятный вид дворца и парка? — Только силу подавай аккуратно, экономно, чтобы чары случайно не нарушить...И чтобы не выдохнуться. А то мало ли, вдруг та сторона, чей кандидат проиграет, решит оспорить данное решение судьбы, вырезав нафиг сторонников победителя.
На всякий случай Олег обернулся на добрую половину своего отряда, которая маячила у самого входа в дворцовый парк. Дабы не возникло проволочек с назначением жалования, на борту «Тигрицы» чародей оставил лишь скелетную команду под руководством Стефана и во главе колонны подчиненных отправился проводить тестирование...Которое пришлось отменить по техническим причинам. Но как бы там ни было, свыше сотни человек, облаченных в элитные по любым меркам доспехи и готовых огрызнуться автоматическим огнем и бросками боевых гранат, сейчас стояли за спиной своего командира и одним фактом своего существования несколько успокаивали паранойю русского боевого мага, заодно нервируя индусов...Не то, чтобы явившиеся ко дворцу князя ради попытки смены власти аристократы были без свиты, но редко у кого она превышала пару десятков человек. И редко кто из них мог по качеству экипировку составить подчиненным чародея конкуренцию. В общей сложности возможных противников вокруг насчитывалось человек четыреста или пятьсот...Но примерно столько же имелось и союзников из придворных, гвардии правителя и проживающих близ центра города дворян, искренне желающих победы Санджиту. Возможно, именно примерно равным соотношением сил и объяснялось то, что обе стороны противостояния старались вести себя прилично, соблюдая определенные рамки. Никому из них не была нужна резня, после которой победителей не останется...А вот бархатным дворцовым переворотом, с минимумом жертв и разрушений, некоторые рискнуть видимо были готовы.
— Дык, резня та ж будет непременно нарушение святости поединка, — нахмурился бывший крестьянин. — А в Индии туточки ж оно кажись того...Богов лишний раз гневить, стал быть, не любят. Их итъ много здеся, глядишь, какой всерьез обидится на смутьяна такова...Квакай потом лягушкой в болоте али лежи, ну, спокойно, пеплом на полях...
— А разве мы сейчас в храме? Или ты видишь, как кто-нибудь из старших жрецов наблюдает за ходом боя, исполняя роль судьи? — Хмыкнул Олег, еще раз окидывая взглядом толпу индусов, но не находя в ней Аруна Калидаса. То ли прятался необычный фантом-нефантом, то ли банально отсутствовал, находясь где-нибудь в другом месте, а может, использовал какой-нибудь магический аналог розетки, дабы силы пополнить. — Нет, тут у нас намечается сугубо светское смертоубийство, пусть и с серьезным политическим подтекстом.
Развязка схватки наступила довольно неожиданно. В очередной бросившись в атаку на едва уловимой глазом скорости противник князя попытался дотянуться до него кинжалами...И проскочил над своим оппонентом, поскольку Санджит вдруг резко уменьшился до габаритов то ли воробья, то ли мыши. А потом махнул дубиной слева направо, разбухая до прежнего размера и напрочь ломая с обратной стороны колени сопернику, покатившемуся кубарем. И интуиция вместе с даром оракула хором подсказали Олегу, что эти травмы регенерировать будет сложнее, чем полностью оторванные ноги, да и вреда они организму одаренного нанесли куда больше, послав по энергетике импульс, чьей действие могло бы сравниться разве только с редкостной эффективности нервно-паралитическим ядом. А после князь выпустил оружие из рук и с большим трудом стянул все-таки с башки металлическую скорлупу, открывая вид на целую и невредимую голову размером с грецкий орех, которая только после этого вернулась в свой нормальный размер, без следа смыкая раны на шее.
— Я на стану убивать тебя, враг мой, — неожиданно спокойным голосом произнес князь, наблюдая за тем, как ворочается на животе его соперник, безуспешно пытающийся встать или хотя бы перевернуться. Хотя удар пришелся по ногам, но руки теперь индуса тоже толком не слушались. — Я оставлю это на волю богов. Если ты отправишься к ним после того как натер кожу желчью демонического тигра, выпил отвар кровавого лотоса и заел его жемчугом горных вершин, то будет так. Если же выживешь, оставшись страдающим до конца жизни калекой — кто я такой, чтобы мешать их наказанию? Но ответь мне, тот, кого я когда-то называл братом, несмотря на то, что нет у нас ни общего отца, ни общей матери — что заставило тебя сделать это?
— Прекращай играть на публику, Санджит. Ты отлично знаешь, почему я так поступил, — с немалым трудом, но раненный все-таки смог перевернуться лицом вверх и замер, очевидно, не имея сил для дальнейших попыток занять позу поудобнее. Кожа вокруг его глаз, видимых благодаря конструкции шлема, не просто покраснела и дымилась, но еще и растрескалась, обнажая печеное мясо и прожилки чего-то, мало похожего на кровь. По всей видимости, ради победы в этой дуэли индус использовал столько алхимического допинга, сколько только мог без риска умереть на месте, и теперь расплачивался за временную силу. — Ты же помнишь, что было в прошлый раз, когда англичане наказывали тех, кто выступил против их власти. Погибшие в бою или покончившие жизнь самоубийством могли считать себя везунчиками — они не видели казней сыновей, отцов и братьев, после которых души несчастных если и уцелели, то оказались сброшены к основанию Колеса Сансары. Не слышали плача матерей, жен и дочерей, которым везло, если выпала судьба шлюхи, ведь избегнувшие алтарей рабыни стали рожать новым господам рабов чаще, чем поросят свиноматки. Не мыслили, что те их друзья и родичи, кто все-таки смог откупиться либо выкрутиться, будут отдавать в заложники наследников и каждого третьего ребенка...
— Я помню! Помню! — Заорал на очевидного родственника и друга, возможно даже и не бывшего, Санджит, склоняясь над поверженным соперником и сжимая рукоять булавы до такой степени, что воздух наполнился жалобным скрипом сминаемого металла, поскольку боевой артефакт начал деформироваться. — Но жизнь в собачьем ошейнике — это не жизнь! И дети, которых мы отправили в Англию, уже не вернутся! Или вернутся уже совсем не они!!! Ты же сам видел, во что превратились первые из тех, кого мы отсылали на учебу в Оксфорде и получили обратно живыми, а не в виде герметичного гроба!!!
— Разумы, увязшие
