того момента, когда их будут развлекать. Тогда они уместят свои пухлые зады в кресла и презрительно будут смотреть на то, что творится на сцене.
А по выходу обязательно всё обосрут. И актеры плохо играют, и сцена плохо освещена, и вино в буфете прогорклое.
Я сам так делал раньше, когда были безоблачные дни, а в карманах весело звенело золото. Теперь же мне предстояло взглянуть на театр с другой стороны. Зайти с черного хода.
— Кто это? — остановил нас мордатый охранник и кивнул на меня. — Что за лысый червяк приполз?
Я сдержался. Даже крыльями носа не дернул. Внутри меня царил покой и умиротворение. Я просто запомнил это толстомордую особу и его бородавку над левым глазом. Постарался очень хорошо запомнить.
— Мэй Кун, даст ист наш слуга И Юнь, — сказала За Кинь. — Мы предупреждать о нем всех.
— Я не все и меня никто не предупреждал, — пробурчал охранник. — Пусть оставит вещи и проваливает, пока я ему ноги не оторвал и тапочками в жопу не запихал.
Блестящая аллегория, да он поэт!
— Ну, Мэй Кунчик, ну, дорогой мой, неужели ты таки позволишь нашим мягким ручкам таскать тяжести? И Юнь просто положит их и встанет рядом. Он будет незаметен, как мышка. А мы за это… — Жа Ло прижалась грудью к левому плечу охранника.
— Унд потом ещё за то… — Жа Ло прижалась уже к правому плечу.
Я видел, что охранник пытается с трудом удержать мину серьезности. Его глаза едва не выпрыгивали из орбит, чтобы заглянуть в декольте девушек. Губы подрагивали, руки поглаживали, уши пошевеливались.
— Ладно, но только чтобы он мне на глаза не попадался! — буркнул Мэй Кун и отступил в сторону.
Внутри пахло пылью, старыми тряпками и подгнившим деревом. Да, именно так пахнет изнанка искусства. Я отнес вещи девушек в их общую гримерку, полюбовался выступающими частями тела других моделей — они меня совсем не смущались, как будто я не мужчина вовсе, а дополнение к сумочке.
Потом я тихонько слинял. Шататься и искать приключений мне было некогда, поэтому я сразу же отправился в звуковую. Бородатые и лохматые мужчины грозно зыркнули на меня, а я в ответ жалобно попросил дяденек не прогонять меня и дать посмотреть на мощные агрегаты, которыми они управлялись. "Дяденьки" разрешили. Уж не знаю, то ли это моя просьба их так разжалобила, то ли тыква сакэ, прихваченная вместе с вещами.
— Смотри, только не трогай инструменты, а то придется заново всё настраивать, — проговорил самый лохматый и, по всей видимости, самый главный звуковик.
— Да я чуть-чуть, совсем немного. Ого, сколько тут всяческих барабанов и цимбал, а ещё колотушки разные, — включил я дурачка.
Я посмотрел, понюхал, попробовал дерево на зуб. Всё это время я твердил про себя, что вовсе не ворую, а одалживаю на время. Твердил про себя, что я отдам, что я верну. Даже золотую монету под коврик пришлось положить.
Вот дурость, но по-другому тело не хотело подчиняться. А мне необходимо было взять некоторые вещицы…
— Ладно, уважаемые, спасибо вам за то, что показали всё и всё объяснили. Никогда этого не забуду, — поклонился я в качестве благодарности.
Моя благодарность вряд ли была кому нужна, потому что мне помахали, мол, проваливай и чокнулись стопками. Я же поспешил к своим девушкам.
Нашел их недалеко от сцены, уставленной блестящими колоннами. В зале потихоньку собирался и рассаживался по местам народ. Скоро должен начаться показ.
Жа Ло и За Кинь блистали в какой-то чудовищной мутации старинного пышного платья и юбочке-поясе. Талии затягивали корсеты, которые так и норовили подбросить груди к потолку. На ногах стеклянные туфли с плавающими рыбками внутри — даже я очень далекий от моды понял, что это был верх безвкусицы. Вишенками на тортах были торчащие во все стороны волосы и макияж, которым запросто можно испугать Гадзиллу.
— Ну что, красивые мы? Возьмете замуж? — спросила Жа Ло.
— Я промолчу. В общем, надо вот эту штучку прицепить рядом с ухом Ур Ода, — протянул я небольшой шарик, величиной с горошину.
Такой волшебный шарик обычно закладывали в ухо артиста, а человек-суфлер шептал в другой шарик нужный текст. Это на случай, если артист забудется…
Да-да, за это я и заплатил золотую монету! За две волшебные горошины.
— Ой вэй, как же нам это сделать? — нахмурилась Жа Ло.
Я выглянул из-за кулис — Ур Од сидел в вычурном наряде арлекина, с белыми и зелеными ромбами. Рыжие волосы падали на широкое жабо, закрывающее горло. Рожа вымазана белым, красные губы словно только что окунули в клубничное варенье. Он весело болтал с окружающими его людьми и всем подряд хвастался белыми зубами.
— Я думаю, что жабо будет самым хорошим местом для волшебного шарика. Только спрячьте её незаметно, — я вложил динамик в руку За Кинь.
Горошина тут же скрылась в руке.
— Яволь! Всё будет сделано, брат Ни, — прошептала За Кинь, а после громко произнесла: — Когда же начнется показ? О! Великий Бог Ур Од! Как же я рада вас видеть! Позвольте поцеловать вашу руку, вы для меня являться иконой стиля и моды! От вас я кричать и делать хенде хох!
За Кинь поспешила к группе людей, а я начал отступать назад, в тень. Ур Од скорчил презрительную мину, но всё-таки протянул пальцы для поцелуя. За Кинь поцеловала их, а потом, словно не в силах сдержать своё восхищение, кинулась на грудь Ур Од.
Объятие длилось всего лишь мгновение, потом Ур Од взмахнул рукой и За Кинь поволокло в сторону.
— Держи себя в руках, швабра! — скорчился Ур Од. — Иначе мигом вылетишь на улицу!
— Я хотеть… Я только хотеть… — залепетала За Кинь. — Майн херц…
— Мне плевать, что ты хотела! Ты всего лишь манекен, который имеет честь демонстрировать созданные моим гением вещи! Не забывайся, иначе рискуешь сегодня не проснуться! — сплюнул Ур Од и через мгновение повернулся к собеседнику с милой улыбкой. — Простите, на чем я остановился? Эти поклонницы так утомляют…
За Кинь спрятала лицо в ладони и отошла прочь. Проходя мимо меня, она подмигнула. Я одобрительно кивнул.
Дальше действовать буду я!
Я отошел подальше за стойку с одеждой, чтобы меня не было видно. Поднес к губам второй волшебный шарик и задействовал умение имитировать голоса:
— Ур Од!
Низший Бог вскинулся, оглядываясь по сторонам.
— Чего ты башкой вертишь, дурень? — прошептал я голосом Ни Зги. — Мне нужно с тобой поговорить.
От Ур Од отшатнулись гости. Все знали о Низшем Боге Ни Зги и никто не хотел
