у него есть.
Ледяные косы раскручиваются, пытаясь зацепить того. Катана мелькает рыбкой, оставляя морозный шлейф. Серпы уверенно блокируют и парируют всё, и когда они скрещиваются, принимая на себя очередной взмах, Тай с гудящим рёвом выбрасывает изо рта гейзер из уплотнённой воды и раскалённого пара. Тот просаживает защитный барьер Новы, не нанеся ему, впрочем, вреда, ведь на пути воды встаёт новый щит, выросший на запястье кселари.
Этой секунды хватает, чтобы Ледяные косы вскользь чиркнули его со спины, оросив зелёной юшкой утоптанную землю.
Вместо вспышки ярости, Нова качает головой.
— Столько усилий ради капли крови. Ты хорош, туземец. Из тебя вышел бы прекрасный Нова. Жаль, что ты умрёшь. Хотя к чему лукавство?.. Нет, не жаль!
По изогнутым лезвиям яйцеголового бежит волна энергии, и катана, до сих пор прижатая к оружию, с треском рассыпается. В ту же секунду, неуловимо дёрнув рукой, командир срубает Таю серпом обе ноги по колено.
Задохнувшись от боли, Николай рушится наземь, дёргая окровавленными обрубками. Его лицо искажено болезненной гримасой, но он не издаёт ни единого звука. Вместо него с другого конца площади истошно кричит девушка, одна из людских Квазов. Пулемёт в её руках бессильно стучит по щиту Новы. К ней присоединяется мальчишка, что всегда ошивается возле Егеря. Огненные всполохи накрывают кселари — тому плевать.
Драгана пытается отвлечь врага на себя, но тот лениво отбивает её удары, а сам подбрасывает Тая в воздух одной из свободных рук, и с презрением лягает его, отправляя мужчину в стену полуразрушенного дома. Раздаётся хруст костей, мечник медленно сползает по каменной кладке, оставляя за собой алый шлейф. Его голова безвольно падает на грудь.
— Прощай, талантливый Кваз! — довольно хмыкает кселари.
Откуда-то с боевым кличем вылетает знакомый девушке рыжеволосый человек. Кухулин… да. Он обрушивается на Нову, как ураган. Копьё в его руках размножается десятками эфемерных копий и взрывается потоками изумрудного пламени, пытаясь протаранить и пронзить врага. Командир исчезает в огненной вспышке, вызвав победный вскрик человека, но уже через миг тот осекается. Из жаркого пекла выходит нетронутый яйцеголовый.
— Если это твоя сильнейшая атака, мне тебя жаль, — надменно роняет он.
Одна из рук Новы словно зачерпывает что-то невидимое, и земля под ногами Кухулина выбрасывает фонтан кислоты, мгновенно растворяя громилу.
— Вот, как должен выглядеть твой козырь, абориген, теперь понимаешь?
С холодной усмешкой, он переводит взгляд на Драгану.
— Итак, где та Нова? Я знаю, что вы её укрываете. Она боится меня? Неужели? Тогда где тот выродок, что убивал сегодня моих воинов? Тоже сбежал? От Империи скрыться не получится. Я ведь найду его, понимаешь?..
Вместо ответа дроккальфар со смесью фатализма и ярости атакует кселари. Её клинок, напитанный арканой, врезается под рёбра высокого пришельца. Тот лишь презрительно отбрасывает её меч и мимоходом отсекает кисть девушки. Она отшатывается, схватившись за обрубок и буравит оппонента упрямым, пусть и наполненным болью взглядом.
— Право, что за безумцы живут в этом форпосте? У вас нет шансов и никогда не было.
Договорив, командир с бесстрастной миной размазывается в движении и пинком вбивает дрокка в ближайшую стену. От удара рёбра Драганы ломаются, позвоночник крошится, и она перестаёт чувствовать собственные ноги.
Неумолимый же подступает ближе и почти небрежно давит на ключицу девушки, вызвав тошнотворный треск. Она лежит у ног кселари, содрогаясь от боли. Тот наступает армированным сапогом ей на пальцы левой руки — кости обращаются пылью. Драгана не может сдержать крика.
Сознание тонет в алом мареве. Картинка перед глазами плывёт и пытается ввергнуть разум в убаюкивающую тьму.
— Идиотка, ты же понимаешь, что я всё равно добьюсь ответов? Что вообще дрокк забыла на этой планете?
Обрубок на мести руки продолжает кровить, и даже автоматически впрыснутый инъектор не сильно меняет картину. Девушка пытается плюнуть в сторону противника, но ни слюны, ни сил у неё уже не осталось.
— Жалкое упрямое создание, — раздражённо цедит Зан’Дар, — раз молчишь, догоняй своего дружка.
Младшая дочь Дома Архарц в эту минуту думает не о том, что враг прав. Её смерть вышла действительно жалкой, совсем не такой, как ей виделось в своих мечтах. Дроккальфар думает, что последние месяцы принесли ей гораздо больше тепла, чем она могла вообразить или заслуживала. Он на минуту заставил её верить, что такая, как она, снова может быть счастлива.
Неумолимый, как игрушку, хватает девушку за череп, поднимая на вытянутой руке. Её безвольные ноги качаются на ветру, и по доспехам струится кровь из множественных переломов.
Серп в одной из четырёх рук заносится для убийственного удара, и опускается. Последнее оскорбление. Она недостойна его оружия. Стальная хватка на её макушке усиливается.
Драгана хочет в ужасе зажмуриться. Смерть подступает, неминуемо, настойчиво. Однако сейчас это единственный оставшийся у неё выбор: уйти в посмертие жертвой или воином, глядя в глаза своему убийце.
Она не закрывает глаза.
Надежда гаснет. Застывшие зрачки уже не видят этот мир. Они смотрят за край.
Время будто замирает. Зан’Дар с наслаждением всматривается в лицо своей добычи, впитывая каждое мгновение.
Драгана чувствует безжалостную хватку, слышит хруст собственных костей. Черепные пластины трескаются под натиском чудовищной силы. Мозг вот-вот хлынет наружу, как раздавленная ягода.
Сейчас. Вот оно. Боль, и, наконец, покой.
Небытие расправляет чёрные крылья, чтобы забрать Драгану в свои объятия.
Её мысли о том, кто был, и о том, кто есть.
Она готова.
Ослепительная вспышка омывает мир белизной от края до края. Грохот на время лишает слуха. Мутная картинка обретает чёткость. Смазанная неуловимая тень мелькает на краю её зрения.
Сноп белёсого пламени в мгновение ока перерубает запястье Зан’Дара. Фонтан зелёной крови пятнает её лицо, нагрудник, землю. Нова отшатывается, нелепо дёргая культёй и застывает.
Девушка начинает своё падение к земле, но чьи-то сильные руки подхватывают её. Держат уверенно, чутко, учитывая тяжесть её ран.
— Прости, что задержался, дорогая, — негромко произносит он, мазнув по ней тёплым взглядом.
Егерь возвышается посреди разрушенной улицы, и его глаза полыхают безумной яростью. Плазменный кнут свивается вокруг его ног, словно готовая к броску кобра.
Его голос почти спокоен, а в словах звучит не угроза, но непреложная истина.
— Ты умер в тот миг, как поднял руку на мою женщину.
— Егерь! Нова! Он здесь!
Голос Ребекки ещё отдаётся эхом в ушах, а тело уже начинает действовать. Рывком бросаю себя в воздух, выискивая Ваалиса. Прямо сейчас тот порталом
