Тейя указала на Либерия, затем на носилки.
— Чего она хочет? Чтобы я лег на это?
— Именно так.
— А меня потом не затащит в чрево этой богомерзкой машины?
— Да Богу глубоко плевать и на тебя, и на эту машину. Ложись давай, именно внутрь тебя и затащит, если я правильно понимаю.
— Ох, велики грехи наши…
Либерий неуклюже устроился на непривычном ложе и неожиданно заорал:
— Подо мной шевелится! Эта пакость шевелится!
— Значит, так надо.
— Зачем?!
— Этого я знать не могу.
— А знаешь, удобнее становится. Совсем не жестко.
— Наверное, носилки принимают форму под твою спину. Лежи спокойно, еще удобнее будет.
Тейя покачала головой, брезгливо прикоснулась к одежде Либерия и категоричным тоном выдала:
— Эйтирар.
— Чего от меня хочет эта древняя худышка?
— Боюсь, тебе придется раздеться.
— Что?!
— Если хочешь жить, сбрасывай одежду, а потом уже ложись.
— Пусть тогда она отвернется. И одежду мою сохрани, я не собираюсь остаться голым.
— Само собой. Тейя. — Влад указал на луддита, потеребил рукав, сделал вид, будто снимает рубаху, потом отвернулся от агрегата и указал уже на девушку.
Она пожала плечами, отвернулась.
Луддит сбросил шкуры, отобранные у запов, и свое грязное черное одеяние, вновь устроился на носилках.
— И долго мне так лежать? Здесь не сказать, чтобы жарко.
— Тейя, он готов.
Девушка, не поворачиваясь в сторону носилок, ответила непонятно:
— Эксцесютар.
После чего носилки медленно поползли в чрево «бочки».
— Эй! Так ты не шутил?! — воскликнул Либерий.
— Лежи спокойно. Долго это не продлится. Выберешься оттуда как новенький.
— Ты говоришь и сам себе вряд ли веришь.
— Ну рука у тебя скверно выглядит. Да и бок. Края раны уже фиолетового цвета.
— Знаю. Ладно, Влад, на случай, если не выберусь из этой адской машины, прощай. Для твари ты неплох, жаль, что мы недолго знали друг друга.
— Выберешься, луддит. Ты живучее любой твари.
— Ага. Если только эта тварь не ты.
Крышка агрегата захлопнулась. Ни окошек, ни других приспособлений для наблюдения над пациентом Влад не заметил, и что теперь происходит с Либерием, не знал.
Может, оно и к лучшему…
Тейя подошла к агрегату, с минуту наблюдала за перемигиванием огоньков на его корпусе, затем, ничего не говоря, развернулась, подошла к стене, выдвинула из нее маленький ящик, будто из недр письменного стола, а из него вынула предмет, похожий на клизму. Приставила кончик к сгибу руки, подержала, поморщившись, вернула непонятную штуку на место.
Затем начала совершать другие странные поступки. Посидела под аппаратом, похожим на громоздкое устройство для сушки волос, опять подошла к выдвижному ящику, на этот раз вытащив из него россыпь разноцветных шариков и высокую кружку. Шарики проглотила, из кружки запила. Потом подозвала Влада, заставив его тоже посидеть под колпаком, после чего принять свою порцию медикаментов.
Подождав, когда он их запьет, девушка показала ему палец и выразительно произнесла:
— Дит.
Затем указала на его палец:
— Дит.
— И что?
Нахмурившись, указала теперь себе на грудь:
— Тейя.
Влад, решив, что она хочет познакомиться, указал на себя:
— Влад.
Девушка опять показала на палец:
— Дит.
Теперь он понял, указав на свой:
— Палец.
— Паллец?
— Палец.
— Па-лец. Клиир.
Задумалась, будто запоминая, и провела себя по руке:
— Хенд.
— Рука, — тут же ответил Влад.
Затем пришла очередь ноги, головы, ушей, глаз, носа. Остановилась Тейя на ногтях, с видом человека, выполнившего тяжелую работу, повторив непонятное слово:
— Клиир.
— Это что? Урок языка?
Девушка ничего не ответила. Прилегла на одну из кушеток, обхватила виски ладонями, застыла лицом к потолку, зажмурив глаза. Влад, сидя за столом, не без удовольствия наблюдал за нею. Во-первых, она была красива, хотя и нестандартной красотой — эдакая миниатюрная тростинка-милашка; во-вторых, мужчины, если они нормальные, любят таращиться на женщин, даже если те не совсем красивые; в-третьих — ему просто нечего было делать. Есть не хотелось. А вот спать…
Так он и заснул за столом в ожидании, когда же выпустят Либерия или Тейя снизойдет до продолжения общения.
Проснулся он от приятного аромата. Поднял голову, поморщился — шея затекла. Перед носом стоял поднос с тарелками, заполненными чем-то непонятным, но с виду аппетитным. Как всегда у него бывает после восстановления повреждений, аппетит разыгрался нешуточный, даже снилось что-то связанное с пирушками на каком-то падающем космическом корабле.
Интересно, кто принес еду, ведь Либерий не умеет обращаться с оборудованием предков.
Только тут он вспомнил и про ранения Либерия, и про Тейю. Обернувшись, обнаружил девушку на ее кушетке. Она, уплетая что-то, похожее на мороженое с клубникой, указала на поднос:
— Это можно употреблять внутрь. Съедобность. Ты производить утоление голода. Да.
— Ты умеешь говорить по-русски?!
Девушка поморщилась:
— Слабо есть чуть-чуть. Архив иметь негативный плохой качество. Все архивы в это база плохой качество очень. Необходим перезагрузка исправление много количества тест. Загрузка только через биометка без выноса. Так плохо. Язык старинный, мало знать кто его. Ты говорить со мной часто, я быстрее исправлять ошибки архива. Произношение улучшать понимать.
— А где Либерий?
— Кто имеется Либерий?
Влад указал на продолжающий помигивать агрегат:
— Человек, которого внутрь засунули.
— А. Пострадавший человек грязный. Он продолжать внутри.
— И долго ему там еще быть?
— Срок десять дней. Вероятность — пятнадцать. Сомнение, что выше, большой вероятности.
— Ему там сидеть десять-пятнадцать дней?!
— Да. Так. Понять верно.
— А есть? А пить?
— Ему нет, не надо. Он спать хорошо крепко. Все, что есть необходимо, организму доставлять. Фулл регенератион. Я не есть врач, испытывать трудности. Можно знать, как лечить быстрый срок, но я не знать. Так долго лежать, значит, спасать руку, спасать жизнь. Делать попытка быстрее, есть вероятность плохой самочувствие, плохой лечение.
— То есть ты не заешь, как лечить именно руку и рану в боку, что проводится гораздо быстрее, и запустила лечение всего организма?
— Так. Наверное. Сложно говоришь длинно, Влад.
— Но он точно вылечится?
— Регенератной все лечить мужское. Совсем почти все. Только здесь бывает трудно. — Тейя постучала себя по голове.
