Значит, допустим, я соглашаюсь - хотя бы для того, чтоб попробовать Волка переиграть. Это уже само по себе самообольщение... А Малыш тот же - его могут таким образом настропалить, что окажись я на стороне Братства - и он мне в жизни руки не подаст, а уж дальше Волк меня через ту же скрытую обработку подведет к тому, что я своих прежних товарищей своими руками убирать буду... А отказаться - подписать смертный приговор всем. От таких дел можно и в параноика превратиться... Хотя нет. Волк не позволит. Чтоб меня тем или иным путем раскрутить, я ему нужен в здравом уме и твердой памяти...
Итак, если без паранойи: допустим, я согласился...
Нет уж, на фиг! Я человек простой и, прямо скажем, к интеллектуальным гигантам не отношусь, так что глобальные категории - не для моих мозгов. Просто есть два правила: во-первых, не суди о мире с чужих слов, а во-вторых - коней на переправе не меняют. И нечего тут сложности разводить. Просто надо как-то от контроля уйти.
А средства? Заблокироваться - не выход, самогипноз неэффективен и легко снимается. А значит, надо попробовать уйти из-под контроля попросту прекратив свое физическое существование.
Странно, теперь вот я совершенно спокоен, внутри - только какая-то ватная пустота, и сердце глухо по ребрам - та-тап... та-тап... Интересно, а может, я, опять же в рамках этой подготовки сволочной, запрограммирован на самоуничтожение?..
Впрочем, неважно. Выход обозначился. Странно: подхожу к самоубийству как к обычной процедуре, вроде чистки зубов... Оно и к лучшему: не ждал же я от себя заламывания рук к небесам и пространных монологов? Только волчье пойло допью сначала - не гнить же зерну...
Я выплеснул остатки себе в пасть, поперхнулся, закашлялся. Потом с трудом подавил новый приступ идиотского смеха: вот бы Волк матерился, захлебнись я его коньяком...
Теперь - способ самоуничтожения. Самый чистенький и приятный для Чародея - сердечко остановить, но в данном случае не катит: я под колпаком, и попытку самоубийства с применением Силы тут же блокируют. Ботинки, правда, на мне, даже шнурки на месте, но зацепить их за что-то... Крюк для люстры тут не предусмотрен. Что мы еще имеем? Стакан. Бутылка. Стекло... Есть.
Переходим к основному пункту повестки. Стаскиваю рубаху, плотно оборачиваю бутылку. Лишний звон привлечет внимание... И с размаху - об угол стола! Рассматриваю отблескивающие красноватым закатным огнем осколки с зеленоватыми льдистыми краями. Вот этот должен подойти - небольшой, треугольный, с острым краем. Рука предательски дрожит. Спокойно, главное - спокойно... Одно четкое движение - и всему конец. Воткнуть поглубже за ухом - и резко надавить вперед и вниз. На какой-то момент вдруг явственно ощущаю все свои внутренности - как работу плавной, четко сбалансированной машины. Приспособленность... Главное - не тянуть, будет куда труднее. Как во сне, вижу свою руку с осколком, сверкающим, словно драгоценный камень...
И приходит удар извне, прокатывается по спинному мозгу, по каждому нерву, словно ультразвук, сводящий все тело судорогой, лишающий малейшей возможности пошевелиться. Словно в рапиде, открывается дверь, влетают двое охранников. Минута - и я распластан на топчане, как лягушка на демонстрационном стенде, ремни охватывают запястья, лодыжки, грудь, голову даже. Не соображая больше, пытаюсь некоторое время вырваться, выкрикиваю какие-то угрозы, бессвязные ругательства - но Сила извне окутывает непроницаемым туманом, и я теряюсь в нем.
Из всего окружающего мира остался только солнечный зайчик на стене, оранжевый, как сквозь цветное стекло. Утро сейчас или вечер - не знаю, да и какое это имеет значение? Для меня уже ничего значения не имеет, я подготовился к тому, что ждет меня, фактически, превратил себя в деревяшку, исчезли и мысли, и эмоции, и даже страх куда-то подевался - чего бояться, если от тебя все равно ничего не зависит?..
- Итак, ты решил, Меченосец?
Голос - слабый, призрачный - выплывает ниоткуда. Наверно, исходит он от одной из серых теней, почти неразличимых, колышущихся, как большие амебы, сливающихся и разделяющихся снова. не будь они такими серыми, смотреть на них, наверно, было бы интереснее...
Сквозь толстый слой льда, отделяющий меня от них, едва удается протолкнуть заранее приготовленную и ничего не значащую фразу:
- Коней на переправе не меняют.
Где-то на краю сознания снова возникают голоса, такие же серые и бессмысленные:
- У него блок.
- Это ненадолго.
Говорится еще что-то, но смысл я не улавливаю - незачем. Я отсутствую, меня нет, я прочно заперт в локальном и далеком мире. Медузы или амебы продолжают общаться между собой, потом одна из них подплывает совсем близко, закрыв солнечный квадрат...
И неожиданно приобретает форму и четкие линии, становится полным, чуть одутловатым лицом в очках с толстыми стеклами:
- Видишь, все просто, Ордынцев... Только не надо усложнять жизнь друг другу.
И возвращается, наваливается всей тяжестью страх - душный, грузный, липкий. Я снова чувствую доски под лопатками, свое тело, затекшее и неповоротливое, оплывшее ледяным потом. Волк невесело усмехается:
- Первый блок сняли. Второй тоже снимем... Только не надо в героя играть, хорошо?
Пытаюсь что-то сказать, но получается невнятный, царапающий горло хрип. Теперь все поле зрения заняли глаза за стеклами очков - кажется, вполне человеческие, с какими-то нездоровыми прожилками по углам, с серо-зеленой радужкой... Но зрачки - иссиня-черные, твердые, как вороненая сталь, сразу приковывают внимание к себе, взгляд я отвести уже не могу.
- Даже если и рассказывать - слов таких не придумано...
- А слов и не надо. Откройся.
- Не могу.
- Можешь, - без нажима произносит голос. От него и глаз исходит мягкое убеждение, почти дружеское, согласиться с которым покуда просто гордость не позволяет. И копошится где-то в глубине сознания беспокойный шершень, словно желающий пробраться сквозь мой ледяной саркофаг. Его гудение нарастает, эхом отдаваясь внутри головы, превращается в вой аэродинамической трубы, становится дополнительной защитой - и затихает. Защита цела, хотя сил для ее поддержки у меня нет.
- Вот как... - озадаченно произносит голос Волка. - Но ты можешь снять это.
- Нет.
- Тогда... ничего не поделаешь, придется менять тактику. Не обессудь, - теплота уходит из голоса...
...А в следующий миг в голове взорвалось, заметалось, запульсировало обезумевшее кровавое солнце, расплавившее мозг в жидкий бурлящий огонь, рвущийся наружу, бешеный и неукротимый.
Не знаю, сколько вечностей все это длилось, но кончилось так же внезапно, как и началось, оставив только клочья черноты перед глазами и стучащие пулеметы в висках. Рот поминутно наполняется кровью, но боль от прокушенной почти насквозь губы остается где-то в стороне, почти нереальная. Горло дико саднит. Значит, я орал... С каким-то тупым удивлением обнаруживаю, что у меня намокли штаны.
