— Мне кажется, я знаю. Дай-ка я расскажу тебе о еще одной мелочи.
— Я готова прямо с ходу перечислить добрый десяток узких мест, в которых дела могут пойти не так, как надо, — сказала Джейн, когда я умолк
— Я тоже. И готов спорить, что у нас с тобой почти не окажется совпадений.
Спустя неделю после появления в небе Роанока корабль СК «Сакаджавея»* [Сакаджавея (Сакагавеа) — индианка из североамериканского племени шошонов. Была проводником и переводчицей экспедиции Льюиса и Кларка (которая пересекла весь континент до Тихого океана и сыграла важную роль в подготовке дальнейшего освоения белыми североамериканцами нынешней территории США). В честь Сакаджавеи названы река, горная вершина и перевал в штате Монтана. ] стартовал к Фениксу, увозя на борту 190 человек, составлявших некогда команду «Магеллана». Четырнадцать членов команды остались в колонии: две женщины успели выйти замуж за колонистов; еще одна забеременела и решила не встречаться с оставшимся дома мужем; один подозревал, что по возвращении на Феникс ему предстоит неприятная встреча с законом; а остальные десять человек просто не захотели улетать. Не вернулись домой еще два члена команды — умершие. Один — в результате сердечного приступа, а другой спьяну перевернулся вместе с трактором и сломал шею. Капитан Зейн тепло попрощался со всеми оставшимися, пообещал, что добьется выплаты им жалованья за весь прошедший год, и с радостью покинул Роанок. Он был хорошим человеком, и я нисколько не ставил ему в вину желание вернуться к своей работе в космофлоте СК.
Когда же «Сакаджавея» вернулась на Феникс, команду «Магеллана» не распустили по домам. Роанок как-никак был почти неисследованным миром, никто ничего не знал о его флоре, фауне и микроорганизмах, которые могли вызывать смертоносные болезни. Все прибывшие должны были в течение стандартного месяца пройти карантин в спецотделении медицинского центра ССК на станции «Феникс». Само собой разумеется, команда «Магеллана» чуть не взбунтовалась, узнав об этом. Впрочем, удалось достичь компромисса: прибывших все же обязали остаться в карантине, но разрешили свидания с несколькими (очень немногочисленными) избранными родственниками и друзьями, которые, в свою очередь должны были дать подписку о неразглашении информации о возвращении команды до тех пор, пока СК не обнародует официально новость об обретении потерянной колонии Роанок. Разумеется, и члены команды, и их родственники с готовностью согласились на эти условия.
И естественно, несмотря на карантин и подписку, слухи о возвращении команды «Магеллана» сразу же просочились наружу. Средства массовой информации и колониальные правительства, попытавшиеся выяснить подробности, получили от правительства СК официальные опровержения и неофициальные предупреждения, что публикация новостей повлечет за собой резко негативные последствия; власти продолжали замалчивать всю эту историю. Но слухи продолжали распространяться: от родственников космонавтов с «Магеллана» к их друзьям и коллегам и далее к командам других гражданских и военных космических кораблей. Слухи втихомолку подтверждали члены экипажа «Сакаджавеи», которых, несмотря на то, что они высаживались на Роаноке и во время перелета общались в магелланцами, в карантин не посадили. У СК было не так уж много союзников в освоенной части космоса, но они все же имелись; довольно скоро о возвращении команды «Магеллана» услышали и космонавты с союзнических кораблей. А они, в свою очередь, посещали порты самых разных миров, среди которых были и не дружественные Союзу колоний, а также и члены конклава. В таких портах отдельные космонавты обменивали свои сведения о возвращении команды «Магеллана» на самую прозаическую наличность. Что конклав искал потерянную колонию Роанок, было широко известно, не составляло тайны и то, что конклав был готов платить за достоверную информацию.
Торговцы информацией распустили и другой слух: что конклав готов в самом прямом смысле озолотить того, кто сообщит, в какой именно части вселенной команда «Магеллана» пребывала весь минувший год. Это было труднее всего выяснить, потому и награда была обещана невероятно щедрая. И так уж получилось, что вскоре после возвращения «Сакаджавеи» на станцию «Феникс» помощник навигатора напился на вахте и был уволен. Больше того, офицера включили в черный список, что означало, что он вряд ли сможет когда-нибудь вернуться к своей профессии. Боязнь нищеты и желание отомстить заставило его довести до всеобщего сведения, что он владеет информацией, которая, как он слышал, чрезвычайно интересует кое-кого, и что он готов поделиться ею за сумму, которая позволила бы ему пережить несправедливое отношение со стороны руководства гражданского космического флота Союза колоний. В результате он получил требуемые деньги и сообщил пространственные координаты колонии Роанок.
И потому на третий день второго года по роанокскому летосчислению в небе планеты появился одинокий космический корабль. Это была «Добрая звезда», на борту которой находился генерал Гау. Генерал приветствовал меня как руководителя колонии и предложил встретиться с ним, чтобы обсудить будущее моего мира. Это случилось третьего числа месяца магеллана. Согласно предварительным расчетам разведки Сил самообороны колоний, сделанным еще до организации «утечки информации», генерала Гау следовало ждать именно в это время.
* * *
— У вас тут прекрасные закаты, — сказал генерал Гау через автоматический переводчик, висевший на вытяжном ремне.
Солнце село всего несколько минут назад.
— Я уже где-то слышал эту фразу, — ответил я.
Я пришел на встречу один, оставив Джейн успокаивать перепуганных колонистов в Хорватграде. Шаттл генерала Гау сел за рекой, в километре от деревни. Здесь пока еще не было ни одной фермы. Солдаты — на шаттле прибыл взвод — внимательно следили за моим приближением. Судя по их поведению, они не сочли меня опасным для генерала. И правильно. Я вовсе не собирался причинить ему какой-либо вред. Мне лишь хотелось узнать, хорошо ли я понял его по виденному мною видеофильму.
Услышав мой ответ, Гау сделал движение, которое, вероятно, у человека называлось бы «развел руками».
— Прошу извинить меня, — сказал он. — Я не хочу, чтобы воспринимали мои слова как лицемерие. Ваши закаты действительно прекрасны.
— Благодарю вас, — ответил я. — Правда, я не могу принять ваши слова на свой счет: не я сотворил этот мир. Но я ценю ваше эстетическое чувство.
— Рад приветствовать вас лично, — продолжал Гay. — Должен заметить, что мне очень приятно узнать, что ваше правительство снабдило вас информацией о наших действиях по прекращению деятельности колоний.
