— Гарде.
— Прошу прощения. На гарде церемониального меча…
— Шпаги. Сегодня вы пришли со шпагой.
— И это, конечно, очень важно.
Особенно учитывая, что с самурайским мечом во дворец мог войти только тот, кто имеет священное право на ношение такого оружия. Шпага-то ведь не меч, это просто часть костюма. И кто из собравшихся разбирается в этикете прошлого достаточно, чтобы сообразить — в Европе на императорские балы не принято было являться с длинными колющими палками. Кто будет возмущаться из-за такого нарушения — на фоне всего остального?
Тимур снова подхватил женщину, легко закружился по паркету. Струнная музыка взмывала под лепные своды.
— Госпожа моя, сегодня я действительно пришел на прием с боевым оружием. И его уже не спрячешь в ножны и не заткнешь за пояс. Вся Акана имела возможность заметить клеймо на завернутом в белый шелк клинке. Кое-кто даже успел порезаться. Надеюсь, вы знаете, что делаете.
Музыка все убыстрялась, царапая душу надломленной многострунной красой.
— Советник… — Она замолчала, отказавшись от слов, явно просящихся на язык. Сказала другое: — Судя по всему, мне все же удалось заинтересовать вас историей.
Вот и весь ответ. Что ж, сменим тему. Тем более что вальс спешил к звенящей своей кульминации.
— Я пытался заинтересоваться, — легко признался Тимур. — Но потом отвлекся на хакерское расследование и теории заговоров. Тайны времени молчаливы, когда рядом во все горло кричит о себе настоящее. Как, например, сейчас…
Он свернул защиту.
«Стефан, статус».
«Мы готовы. Советники Сакураги и Тандзи в лазоревых лоджиях. Тебе нужно будет просмотреть обновления, прежде чем начинать разговор с ними».
«Понял».
Виолончели и скрипки взвились надрывным крещендо, вызывая дрожь в сжимающих партнера объятиях и слезы на ослепших вдруг глазах. Пары застыли друг напротив друга, пытаясь найти опору в нахлынувшей тишине. Кавалеры поклонились. Дамы присели в реверансах.
Шестое небо бы побрало Хану, но она умела подбирать музыку. Уходя с площадки, Тимуру пришлось приложить осознанные усилия, чтобы не шататься.
«Советник, — тихо заговорил явно разрывающийся между неудобством и обеспокоенностью Такахаси, — возможно, этот разговор лучше будет провести вам одному. Без чтимой вашей супруги».
— Господин мой, — тут же проворковала Кимико, — я вижу своих родителей, владык Фудзивара. Не проводите ли меня к ним?
Канеко тестя тоже видел, но до последнего надеялся «не заметить».
Мрачное пророчество тещи о том, что бедняга-варвар падет жертвой внутрисемейных интриг, пока не сбылось. Не менее мрачные опасения самого Тимура, что новые родичи потребуют от него чего-то невыполнимого или же просто подставят под удар своими интригами, также до сих пор не осуществились. В основном, как подозревал Неко, потому что Кимико щитом и посредником встала в большинстве его контактов с кланом. Все понимали, что до бесконечности так продолжаться не может.
Тимур обреченно направился к царственной паре, обменялся с ними положенными приветствиями и позорно сбежал, оставив жену на попечение родителей.
Право слово, учитывая альтернативу, спор с Кохаку получился не столь уж неприятным. Железный Неко в отсутствие сдерживающих факторов мог быть сколь угодно грубым и наглым. А вот властолюбивый князь казался непривычно сговорчивым — и при этом напряженным. То ли Янтарный прощупывал почву для нового союза, то ли готовил Богдану грандиозную пакость, то ли мысли его просто-напросто заняты были чем-то другим.
Выбравшись из лоджий, Тимур обнаружил, что не он один решил использовать этот вечер для решения деловых вопросов. Кимико устроилась на бортике фонтана в окружении родителей и пары вассальных Фудзивара самураев-юристов. Напротив нее расположились представители блогеров, почтовиков, а чуть в стороне — глава гильдии игроков, собственной несносной персоной. Медиатором выступала советница Хана. Рядом с ней застыл беспристрастным наблюдателем хозяин Форума Мацуо.
Прислушавшись, Тимур понял, что происходящее напоминает очень вежливый и очень велеречивый аукцион.
«Несомненный шедевр?» — спросил он по внутренней рабочей сети.
«Хана была посредником навигаторов при обсуждении моего последнего заказа, — ответила супруга, приложив к посланию знакомый ему образ полыхающего вулканами острова. — Ей верят, когда речь идет об оценке качества работы. Теперь у гильдий есть еще несколько предложений».
«?»
«Я думаю», — туманно ответила Кимико и закрыла канал. Тимур, уловив намек, отправился искать, с кем бы поделиться стремительно мрачнеющим настроением.
Взгляд упал на задумчиво изучающую собравшихся Ватари Милаву.
— Сударыня, — он улыбнулся, одобряя непривычную, открывающую шею прическу, — не удостоите ли танцем загрузившего вашего мужа работой негодяя?
— Какая женщина может устоять перед таким предложением? — улыбнулась Мила. — Негодяй, вы можете считать этот танец своим!
Знакомый стан был напряжен под его ладонью, раскосые монгольские глаза обращались то в одну сторону, то в другую, продолжая тревожно сканировать помещение.
— Ты тоже это чувствуешь, — тихо уронил Тимур, ощущая, как его собственное беспокойство усиливается, резонируя с нарастающей в женщине паникой.
— Что-то случится, — сжала губы Мила. — Что-то готовится. Но я не могу понять…
— Я тоже.
Взгляды встретились, знакомо и безмолвно согласились друг с другом. Да, что-то готовится. Да, они ничего не могут поделать. Только быть начеку.
«Желтая тревога, — передал Тимур по внутренней связи. — Общая готовность».
«Советник, что?..» — всполошился Такахаси.
Стефан слишком часто бывал с ними в переделках, чтобы отвлекать вопросами. Он просто свернул текущий поиск информации и начал пробираться к ротонде, попутно тестируя систему безопасности.
Тимур еще раз огляделся. И понял, что не видит ни Ари, ни так всполошившего всех крылатого змея. Ками исчезли.
Кимико вдруг вскинула голову: «Госпо…»
Голос потонул в раздавшемся снаружи грохоте. Почти одновременно разлетелось тысячью осколков расположенное над галереей круглое окно.
Что-то тонкое и серебряное, стремительное как рыбка юркнуло внутрь. Скользнуло вправо, влево, метнулось к спешащему навстречу лакею, выполнявшему, судя по всему, также функции охранной программы. Молниеносно избежав захвата, «рыбка» рванулась ему за спину, вбок, вверх, впилась в затылок, шею, в код. Облаченный в ливрею закричал, точно смертельно раненный человек. Упал, содрогаясь в конвульсиях.
