– Что всё это значит?
– Как минимум, это значит, что нельзя давать им информацию о чипе. Представь, что будет, если в руках у кого-то из них окажется генератор метаэнергии.
– Теперь я начинаю тебя понимать, – Зали почувствовала, как страх зашевелился где-то под грудью.
Тейт поднялся, скрестил руки на груди. Его взгляд, его поза – всё говорило о мрачном ликовании.
– Ну что? Теперь ты скажешь мне, где спрятала чип? – спросил он.
– Сначала вытащи меня отсюда.
К утру вопрос был решен. Зали не знала, что дядюшка Тейт сказал Келгани, на какие кнопки он нажал, чтобы она получила свободу. Но её это не слишком занимало. Главное, теперь Зали могла отправиться домой.
Стоя у парадного входа в ажсулат и, жмурясь от солнца, Зали набрала полные легкие воздуха. Казалось, только теперь она может нормально вдохнуть – после всей этой герметичности. Мышцы сводило от усталости, в голове шумело, всё вокруг было слишком громко, слишком огромно. Как и всегда после бессонной ночи.
После ухода Тейта из камеры Зали так и не сомкнула глаз, она размышляла об услышанном, пыталась как-то упорядочить информацию. Но все эти разрозненные факты, перемешанные с домыслами и подозрениями, походили на ворох тряпья, который пытаешься засунуть в чемодан, но, как ни уложишь, а всё равно что-то торчит наружу.
И сейчас, оказавшись на воле, Зали хотела только одного – добраться домой и проспать сутки к ряду. Она сделала несколько шагов вниз по лестнице и внезапно почувствовала, как на её плечо легла теплая влажная ладонь. Чуть не вскрикнув от пронизавшего её отвращения, обернулась. На ступеньку выше стоял Тейт – из-за этого он казался неестественно высоким.
– Вот видишь, я выполнил свою часть сделки, – сказал он. – Так что там с чипом?
– Я обдумала всё, что ты сказал…
– И?
– И решила, что чип я тебе не отдам.
Тейт сжал пальцы на плече Зали, от чего та почувствовала ноющую боль. Сделав вид, что не обратила на это внимания, она продолжила:
– Я желаю и дальше оставаться в курсе событий. Ты хочешь генератор? Ты его получишь. Но я сама займусь разработкой.
– Не смеши меня. Речь идет о серьезном механизме. Это тебе не какая-нибудь зверушка.
– Мне не впервой осваивать новую профессию. К тому же, признай, в серьезных механизмах ты понимаешь еще меньше моего. Если ты обеспечишь мне лабораторию и группу преданных ученых, я смогу сама контролировать процесс разработки и прослежу, чтобы каждый сотрудник получил ровно столько информации, сколько необходимо для его участка работы – не больше. Тебе в любом случае понадобится кто-то, кто сможет проконтролировать весь процесс. И лучше этим кем-то стану я – так тебе больше не придется никого посвящать в наши тайны, – она аккуратно сняла его ладонь со своего плеча, – Дядюшка Тейт, я на твоей стороне. Ведь я твоя крошка Зали, помнишь?
Утром семнадцатого апреля две тысячи двадцать восьмого года страшная новость облетела весь Кинчен: внезапно оборвалась жизнь одного из аж-сулов. У некоторых странников эта новость вызвала радость – дракон тирании, наконец, лишился одной из своих голов. Но основная часть земной колонии все же скорбела о вожде и облачилась в траур.
Но кое-кто узнал о происшествии раньше других.
Около шести утра, когда солнечные лучи только начинали облизывать горизонт, Тетй переступил порог своего дома. Он даже не успел снять сапоги, когда зазвонил портативный коммуникатор.
– Самое время, – пробормотал советник и включил микрофон, – Да, я слушаю, – сказал он сонно.
– Экстренная ситуация, – сказал Келгани, опустив приветствия. – Необходимо твое присутствие.
– Это не может подождать до утра?
– Ты мне нужен прямо сейчас.
– Встречаемся в твоем кабинете?
– Нет, – сказал Келгани и назвал адрес, – Приезжай как можно скорее.
Тейт знал, где находится названный аж-сулом дом. «Опять придется тащиться через весь город», – с тоской подумал он и отправился на кухню выпить кофе, чтобы не прибыть под адресу подозрительно быстро.
Через полчаса он был на месте. Парадные ворота были распахнуты, и он вошел во двор пригородного особняка. На газоне слева от крыльца грациозно замерла в неестественной позе статуя в виде обнаженной странницы – застывшее в камне сладострастие. «Да, Уочит любит такие штуки, – подумал Тейт, бросив взгляд на изваяние, и тут же себя поправил, – Любил; он любил такие штуки. Вряд ли Кинбакаб сообщит об этом в своей речи».
Стучать в дверь не было нужды, она тоже оказалась открыта. Тейт вошел.
– Есть кто живой? – позвал он, улыбнувшись своей остроте.
– Тейт, входи, – отозвался Келгани из комнаты в конце коридора, где располагалась спальня Уочита.
– Ну и что у нас тут? – спросил Тейт, переступив порог комнаты.
Впрочем, нужды в этом вопросе не было, все становилось понятно с первого взгляда. На широкой постели раскинулись двое – мужчина и женщина. Кожа их потемнела, обретя землистую матовость, глаза невидящими взглядами уставились в потолок. Скрюченная поза обнаженной женщины свидетельствовала о страданиях, которые она пережила перед смертью – впрочем, страдания эти, судя по всему, были недолгими, раз она даже не успела встать с постели, чтобы позвать на помощь. Тело мужчины было целомудренно прикрыто простыней по подбородок. «Наверное, это Келгани позаботился о приличиях», – подумал Тейт. Вслух же он сказал:
– Бедный Уочит. Нас всех постигла великая утрата.
– Этого следовало ожидать рано или поздно, – задумчиво ответил Келгани. – Умеренность никогда не была его сильной чертой. Как, впрочем, и предусмотрительность. Сколько раз я предлагал ему обзавестись охраной… Но он был для этого слишком самонадеян. Иначе говоря, слишком глуп.
– Как ты узнал?
– Да это всем было известно, – пожал плечами Келгани.
– Нет, я не об этом. Как ты узнал о случившемся?
Он сказал «о случившемся», не «о смерти» – так и приходится делать, когда кто-то внезапно умирает. Выдумывать множество синонимов, упражняться в иносказательности, лишь бы не говорить простых и жестоких вещей, которые делают смерть предметной, почти физически ощутимой.
– Мне позвонила Керли женщина, которая помогала Уочиту по хозяйству. В первую и третью субботу месяца она всегда приходила пораньше, чтобы приготовить ему завтрак. Ему и даме, которая проводила с ним ночь. Говорит, Уочит давно придерживался такого графика, и всегда всё происходило одинаково – в пять утра Керли приходила сюда, убиралась в доме – везде, кроме спальни, в которой отдыхал аж-сул и его дама – готовила еду. В девять она накрывала на стол, и Уочит выходил к завтраку. Керли сказала, что в этом распорядке ничего не менялось вот уже пять лет, поэтому она очень удивилась, когда увидела, что дверь спальни открыта. Заглянув сюда, она обнаружила два трупа и позвонила первому, кто высветился в списке памяти коммуникатора Уочита. То есть, мне.
