Видя, что победа близка, ярл усилил натиск. Теперь на хускарла поочередно сыпались удары меча и щита. Хамунд отступал, прикрываясь своим щитом, он даже попытался ударить им в ответ, но его противник легко уклонился от взмаха. В следующий миг острая боль обожгла левую ногу хускарла. Дан ударил под щит. Хамунд сжал зубы, но устоять не смог. Он припал на одно колено, подгибая подрубленную конечность, и тяжело оперся щитом о землю.
– Ты проиграл, Хамунд, сын Бьерна, – довольно произнес Атли из-под шлема. Он замахнулся мечом, намереваясь перерубить противнику шею. – Передай привет Одноглазому!
Зрители разом притихли, а меч коротко пропел в воздухе и обрушился на хускарла. Как ни могуч был этот последний удар, но срубить голову врага Атли не смог. Он перерубил крепкую шею Хамунда лишь наполовину. Его голова неуклюже свесилась набок, из поврежденной артерии хлынула кровь. Но глаза альдегьюборгца оставались открытыми – продолжали смотреть вверх, на удаляющееся белое облако.
– Решайте, викинги! – победно воскликнул ярл. – Или вы защищаете свой борг, и тогда вас всех ждут чертоги Валгаллы, или сдаетесь. Я отдам вам один драккар, и кто хочет, может уходить. А кто останется, может служить мне!
– Наш ярл Гутрум вернется! – выступил вперед молодой воин.
Атли посмотрел на него и, указав мечом на окровавленное тело поверженного Хамунда, ответил:
– Забирайте вашего воина и подумайте! Даю вам время до захода. – И, повернувшись спиной к боргу, ярл данов зашагал прочь из круга.
Его дружина разомкнула строй и последовала за ним, освобождая место закончившегося поединка.
Двое защитников борга подошли к телу Хамунда, осторожно перевернули его и принялись снимать с него поясной ремень с бронзовыми накладками. Они также сняли с головы хускарла шлем.
Альдегьюборгцы сложили два щита вместе, подняли на них тело убитого товарища и медленно направились к воротам. На месте поединка, аккуратно сложенные вместе, остались лежать вещи Хамунда: меч, щит, шлем и наборный пояс – они теперь принадлежали победителю.
Рядом с трофеями стояла лужица крови – утоптанная земля плохо впитывает влагу.
* * *
Дав защитникам Альдегьюборга время подумать над его словами до захода солнца, ярл Атли не собирался штурмовать борг ночью. Он особенно не надеялся, что они откроют ему ворота еще до темноты, и про себя решил, что даст воинам ярла Гутрума поразмыслить до утра. Атли был уверен, что на сбежавшем драккаре был именно ярл Альдегьюборга, спешно покинувший обреченный борг. Ярл данов прекрасно понимал, что волчья стая распадется без вожака или будет искать нового. А новый вожак – это он, Атли, ярл датского Лунда, и он предоставил им выбор, справедливый выбор: остаться и погибнуть или покинуть борг.
Атли распорядился устанавливать лагерь так, чтобы защитники борга видели его многочисленные костры, рассчитывая, что это вселит в них неизбежность поражения. Даны сносили со своих «драконов» походные палатки и размещали их напротив борга, у кромки леса, чуть дальше, чем на полет стрелы. Воины Атли установили металлические треноги и повесили на них клепаные походные котлы. Они принялись мирно готовить себе ужин из того, что послал им Один, а великий Одноглазый был сегодня как нельзя более благосклонен к данам – в брошенных домах посада были обнаружены несколько овец, забытых хозяевами в спешке бегства. Однако даны не забыли выставить вокруг осажденных крепкие заставы на случай, если те наберутся дерзости и попытаются выйти за ворота.
Два оставшихся драккара альдегьюборгцев даны перегнали выше по течению и присоединили к своим. Варяги Гутрума видели со стен борга, как враги расположились на берегу у стоянки своих драккаров, выставив надежное охранение. Увели даны и все лодки, что находились на берегу у пристани борга. Они не поленились и спустили их на воду, привязали к ладьям и отбуксировали на общую стоянку своего флота. У защитников крепости не осталось ни малейшей возможности вырваться из окружения по воде.
* * *
Все это время беглец провел в башне, оставаясь незамеченным. Он слышал, что в башню заходили и выходили воины, но никто из защитников Альдегьюборга не пытался проникнуть в спасительную для него комнату. Из бойниц беглец видел все, что происходило на поле перед крепостью. До него доносились отдельные слова, которые он вполне мог различить и понять, так что он сложил себе определенную картину всего происходившего.
Стремительно темнело, и лагерь осаждающих притих, лишь горящие костры выдавали присутствие людей. Теперь самое интересное происходило в самом борге. Беглец сменил точку обзора и пристроился к бойнице, выходящей внутрь Альдегьюборга.
Между тем в борге закипали нешуточные страсти. После того как тело Хамунда было предано огню и его душа вознеслась с дымом в чертоги Валгаллы, защитники вспомнили о словах ярла данов. Мнения резко разделились, образовались три неравные партии. Одни ратовали за то, чтобы защищать борг до последней крайности и ожидать подхода Гутрума с остальной дружиной. Сторонники этой идеи даже выдвигали смелые предположения о том, что когда Бьярни сообщит брату о подходе врага, тот сумеет заставить подвластных Альдегьюборгу чудинов выставить в подмогу ярлу своих воинов. Сторонников этой партии набралось добрых пять десятков – это были опытные старые вояки, которым резко претила мысль об оставлении борга, тем более что за десять лет многие уже успели «пустить корни» – обзавелись женами и детьми, обросли хозяйством и бросать в одночасье все они не хотели.
Вторые высмеяли эти заявления. Они настаивали на оставлении борга и намеревались воспользоваться предложением Атли уйти на одном драккаре на соединение с Гутрумом, чтобы сообща решить, что делать дальше. «Наш Тур точно придумает, как вернуть борг и выгнать этого Атли с его данами», – говорили они. Этих набралось чуть более трех десятков, но и среди них были семейные. Они видели в обещаниях Атли отпустить желающих реальный шанс спасти не сколько себя, сколько своих родных.
Третья, самая малочисленная, около двадцати человек, партия состояла в основном из молодых крикунов, которые пытались склонить остальных перейти на службу к ярлу данов. «Наш ярл Гутрум неведомо где, – доказывали они свою правоту, – Бьярни сбежал якобы разыскивать его, но вернутся ли они? Так чего же мы ждем? Нет ничего зазорного в том, чтобы идти к Атли. Он сильный ярл и дружина у него крепкая. Может, с ним мы будем ходить в походы и возьмем много добычи, а не будем сидеть, протирая штаны в борге, карауля этих чудинов и словен».
Страсти накалялись. Ни одна из сторон не хотела уступать, с пеной у рта доказывая свою правоту. Солнце спряталось за дальний лес, стемнело. Спорщики уже и позабыли об отведенном им времени и, запалив во дворе борга костер и факелы, продолжали свой импровизированный тинг,[52] благо, что Атли решил не предпринимать никаких действий до утра, но в крепости об этом не знали, им было не до того. Масла в огонь подлил один из стоящих на карауле возле хозяйского дома молодой варяг. Он заявил, что видел, как Олаф выбегал из дома Гутрума с тяжелым мешком. Тут же нашлось еще несколько человек, которые видели то же самое. Догадка пришла мгновенно.
