Роммель согласился, что условия вполне справедливые и для него самого весьма выгодные, и Виктор официально принял у него капитуляцию. После этого американский капитан незамедлительно отбыл на свой корабль, а еще через пол часа на «Ганнимед» прибыли первые пленные. Все было по немецки аккуратно и грамотно организовано, хотя из двадцати членов экипажа трофейного теперь крейсера «Денеб», троих пришлось отправлять в лазарет с пулевыми ранениями — видимо, ребята решили поиграть в героев и их успокоили свои же.
После этого «Ганнимед» отправился ко второму крейсеру, неподвижно висевшему в пространстве на расстоянии пятнадцати минут хода. Там все было еще проще — на переговоры отправился все тот же Роммель, благо под прикрытием орудий ТАКРа крейсер «Сириус» сидел тихонько и не дергался, на нем, видать, хорошо понимали, что жить будут ровно столько, сколько русские захотят.
С этого крейсера сняли всего восемь человек — большая часть экипажа в момент попадания в рубку находилась именно там. Из всех офицеров уцелел только один человек, который находилсся, как ни смешно, в сортире. Однако, будучи всего лишь вторым механиком корабля, он имел весьма поверхностное представление о космическом бое (у американцев специализация офицеров была боле узкой, чем в Российском флоте, а универсалов, подобных Виктору, у них практически не готовили), приняв командование, решил судьбу не искушать и намерен был поступить подобно Роммелю. В результате, когда Роммель прибыл на борт «Сириуса», это всего лишь позволило решить все максимально быстро.
Состыковав трофейные корабли, и целый, и поврежденный, и отправив их кружиться по грамотно рассчитаной орбите, позволяющей перехватить корабли в любой момент (штурман расстарался), Виктор двинулся на соединение с эскадрой, тем более что Кошкин уже орал на всю систему, собирая корабли, и грозился всех натянуть по самые помидоры. Конечно ориентация у адмирала была вполне традиционная и угроза была, скорее, именно что угрозой, но Виктор решил не испытывать лишний раз судьбу и приказал идти полным ходом. Увы, благие намерения остались благими намерениями и виновником этого оказался все тот же неугомонный Айнштейн.
Да-да, тот самый Айнштейн, в которого после прошлого сражения словно вселился бес. Похоже, что из одной крайности впал в другую и теперь место предельной осторожности заняла запредельня лихость. Айнштейн в погоне попер за тяжелым крейсером, рванувшим в сторону, противоположную большинству американцев. Хорошо хоть эскортник в качестве мишени не выбрал, но сейчас ему от этого было не легче — американец, как только убадился, что его преследует только один корабль, причем вчетверо меньше его по тоннажу, развернулся и контратаковал. Только отличная реакция Айнштейна спасла «Витязь» от мгновенного уничтожения, но теперь уже не он гнался за американским крейсером, а американец, словно укушенный шавкой бык, гнал его до самой орбиты Марса. Там они и вертелись — американец, похоже, потерял чувство реальности, иначе предпочел бы отступить, пока им не занялся кто-нибудь помощнее, а Айнштейн вертелся на орбите, стараясь держать планету между «Витязем» и американским крейсером, это давало ему хоть какую-то защиту. В принципе, превосходя американца и в скорости, и в маневренности, он мог вертеться так до бесконечности, но тут как раз мимо проходил «Ганнимед». Вполне естественно, что Айнштейну было совершенно не с руки связываться с Кошкиным и, расписываясь в собственной ошибке, просить помощи. Другое дело когда помощь предлагают, причем по принципу «Привет, кэп, я тут мимо пролетал, поделишься мишенью?».
В общем, в два корабля американца сделали быстро и качественно. Позиция его была не самой выгодной — низкая орбита, не дающая ни сманеврировать, ни открыть огонь из всех орудий, а вот «Ганнимед», оказавшийся сверху, и «Витязь», пользуясь своей скоростью оказавшийся рядом, в три залпа ссадили его с орбиты на поверхность, не получив ни одного попадания в ответ. Все строго по учебнику.
Когда эскадра вновь собралась возле транспортов, а капитаны собрались в огромной, размером с небольшой банкетный зал, рубке «Кронштадта», Кошкин устроил всем образцово-показательный разнос. Правда, никто не погиб и ни один корабль потерян не был, но транспорты-то оставались практически без охраны и, будь американцы порешительнне, они имели бы неплохие шансы подпортить русским кровь. Кроме того, не менее четырех американских кораблей смогли уйти, точнее сказать было трудно — бой шел на предельных дистанциях и, хотя русские корабли были объективно сильнее американских, сближаться на малую дистанцию никому особо не хотелось. В такой ситуации, вблизи пояса астероидов с его электромагнитными и гравитационными аномалиями, использование любых систем наведения было крайне затруднено и кому-то наверняка удалось ускользнуть. Вопрос кому и куда, но это было непринципиально. Еще одна пограничная стычка, какие во множестве с переменным успехом идут почти всюду. Из-за этого скандал никто раздувать не будет.
Но и русским кораблям досталось изрядно — линкору подпалили нос, в бортах половины кораблей зияли пробоины. Не смертельно, но неприятно. Поэтому разнос был крепким и по делу. Получив свою порцию ругани (не то чтоб за дело, но так уж положено), Виктор обтек и стал слушать, как получают по мозгам другие. Надо сказать, его этим другим еще и в пример ставили, типа «пацан с двоими справился да еще товарищу помог — и ни царапинки, а вы, стервецы, ветераны хреновы, наполучали по смое не могу». То, что два «Блэкстара» были, в общем-то, «Ганнимеду» не противники ни при каком раскладе, в данном случае никого особенно не волновало.
Когда, получив свою порцию начальственных оплеух, капитаны разошлись по своим кораблям, Виктор задержался и тет-а-тет сообщил Кошкину о захваченных пленных и трофейных крейсерах. Кошкин выслушал его без удивления — похоже, знал уже о ситуации, что еще раз подтвердило догадки Виктора о барабанщике в его экипаже, и предупредил, что о трофейных кораблях лучше промолчать. Пленных он приказал перевести на «Кронштадт», а вот корабли пускай в пространстве пока болтаются, потом, при случае, стоит привести их в порядок, но не раньше, чем остальные корабли уберутся отсюда. Потом, возможно, эти корабли и пригодятся, поднял вверх палец Кошкин. А может быть, и нет. Виктор понял намек правильно и скромненько заткнулся.
Вот таким образом и завершился их полет. Через пару часов транспортные корабли опустились на импровизированном космодроме в нескольких километрах от замка Виктора — еще до отлета он отдал приказ расчистить от леса участок неподалеку от собственных каменолемен, благо там скальные породы залегали у самой поверхности и обеспечивали отличную естественную опору садящимся кораблям. Корабли Кошкина вместе с патрульной эскадрой сразу же развернулись и отправились в обратный путь, благо на Земле эта территория уже во всеуслышание была объявлена Российской, а Виктор, оставив «Ганнимед» на орбите, отправился в свой замок. В место, которое давно уже стало для него домом.
