— Эскер, я хотел сказать…
— Я оставлю посох. Не беспокойся. И прости за вчерашнее, я слишком нервный в последнее время.
Воин кивнул, улыбнулся с нескрываемым облегчением. Боялся, что упрусь как баран, буду настаивать на своем.
— Кто прошлое помянет, тому глаз вон! — засмеялся Феран.
Сегодня лейтенант выглядит гораздо лучше, подметил я. Лицо белое как мел, но мертвенная серость исчезла. В движениях появилась сила и уверенность. Еще не совсем здоров, но уже готов к подвигам.
— Конечно, — легко согласился я. — Когда выходим? Усмешка слетела с лица командира. Воин нахмурился, в глазах промелькнула затаенная тревога.
— Через час, — ответил Феран. — Еще успеешь выпить чашку глинтвейна или травяного чая. Разведчики коменданта Максимуса раздобыли пароли и отклики. Часовых попытаемся обойти. Но если наткнемся, то будет что сказать.
— Вчетвером?
— Да, — сказал лейтенант. — Маэрдир еще прикован к постели. Но задание выполнять нужно. Поэтому пойдем вчетвером: два воина и два мага.
Я кивнул, но высказывать свое мнение насчет сомнительности затеи не стал. Дело шито белыми нитками. На рыцарей никто из нас не похож. Разве что Иг, с его вечно брезгливым выражением лица и холодным высокомерным, взглядом. Но если распахнет пасть, то имперцы сразу же поймут, кто таков. Я уж точно не рыцарь. Простоватый Феран тянет лишь на оруженосца или кнехта, а Рол даже с золочеными шпорами на сапогах будет выглядеть кровожадным наемником. Остается надеяться на волю случая.
— Ладно, — сказал я. — Тогда правда пойду выпью немного глинтвейна. Замерз как собака.
— Иди, — согласился Феран. — Но запомни, встречаемся через час около конюшни. Там и рядиться будем. Максимус обещал настоящие имперские доспехи. Сняли с каких-то смельчаков, что решили попробовать на зуб нашу оборону.
Лейтенант кивнул на прощание и побежал в казармы. Советоваться с комендантом, наверное. Максимус оказался весьма эксцентричным человеком. Положенные ему по статусу покои в донжоне отвел под склад. А сам ночевал вместе с солдатами, мотивируя тем, что надо быть ближе к подчиненным. Тогда и уважать станут, не подведут в трудную минуту. Такой глупости я не понимал, хотя… быть может, просто привык к жизни в Генте. А тут она другая, более суровая и простая, чем в центре Свободных Земель. Люди меньше думали, как бы набить ненасытные утробы, но больше мыслили о деле.
Я поднялся по каменным ступеням, толкнул тяжелую дверь донжона. Прошел по длинному коридору и оказался в огромном обеденном зале. В глаза ударил свет множества факелов и свечей, в уши ворвался гул грубых голосов. Ноздри щекотал соблазнительный запах жареного мяса и вина со специями. Стены зала голые и серые: ни украшений, ни обычных стягов и гербов. Это пограничная крепость, а не замок какого-нибудь вельможи. За длинными грубыми столами сидели солдаты. Грелись после дежурств или патрулирования, о чем-то разговаривали, ели. Лица раскраснелись от мороза. Воины хохотали, рассказывали друг другу байки и анекдоты. Меж столов бегали юркие служанки, разносили кувшины с подогретым вином и травяным чаем, миски с мясом, караваи хлеба.
Почти весь зал оказался забит. Лишь после долгого поиска я заметил свободное место, просочился меж столов и присел на жесткую дубовую скамью.
Тут же подбежала молоденькая светловолосая служанка, застыла в ожидании.
— Что вам подать, господин маг?
— Как обычно, Ника, — попросил я. — Кружку глинтвейна.
— Есть будете?
Я задумался на секунду, отрицательно мотнул головой.
— Пожалуй, нет. У вас тут кормят до отвала, я еще после обеда не проголодался.
— Так ведь мужчины, господин маг, — сказала девушка с улыбкой. — К тому же воины. Должны есть хорошо, чтобы крепко держать оружие в руках.
— Да-да, — согласился я. — Хотя голодный мужчина становится очень злым. А воины должны быть злыми. И даже злобными.
— Глупости! — возразила Ника. — В здоровом теле — здоровый дух! Слышали такое? А на одной только злости далеко не уедешь.
— Наверное, ты права, — признал я. — Так что, несешь вино?
— Сию минуту, господин маг, — спохватилась девушка и добавила с укоризной: — Снаружи, наверное, очень холодно, раз решили погреться. Так редко к нам заходите.
Она убежала на кухню. Я проводил ее взглядом и невольно улыбнулся. Ника ловко лавировала меж столов, уклонялась от игривых шлепков разгоряченных вином солдат. На ходу перешучивалась со знакомыми воинами, улыбалась. Хорошая девочка, симпатичная и умная. С огоньком. Таких женщин любят, боготворят, дарят цветы и читают стихи под балконом толпы поклонников. Им нет нужды прикидываться, жеманничать и строить глазки. Мужчины те еще мотыльки: знают, что могут сгореть, а летят, летят на свет. Но мне такое не грозит, стал омерзительно циничным…
Я встряхнулся, попытался отогнать печальные мысли. Не люблю себя за такие приступы мрачного уныния. Пока есть работа или достойное дело, я бодр и весел. Но едва начинаю бездельничать, сразу впадаю в тоску, начинаю жалеть себя, бедного и убогого. В голове крутятся тучи мыслей, одолевают сомнения и тревоги. Прав был Патрик, когда говорил, что мужчина без цели в жизни — не мужчина, а тварь дрожащая. Если видишь перед собой цель, то идешь к ней, разбивая преграды и сокрушая врагов. Ты знаешь, что это нужно и правильно. Но как только останавливаешься, земля под ногами превращается в болото и тебя тянет на дно. Может, поэтому многие сходят с ума, кончают жизнь самоубийством или спиваются? Но я-то не такой, я еще могу бороться. По крайней мере, хочется верить. Через час выступаем, а значит, закончится сытое и спокойное время, и мысли тоже не будут одолевать.
— Эскер Гар?
Я обернулся и увидел Максимуса, коменданта крепости. Вот так встреча! А ведь его наверняка ищет Феран. Интересно, что понадобилось столь высокому командиру от скромного чародея, который к тому же не входит в число подчиненных?
— Да, это я.
— Есть разговор, — коротко сказал комендант.
— К вашим услугам, — пробормотал я, насторожившись. Когда так обращаются, это не сулит ничего хорошего. — Куда-то пойдем или поговорим тут?
— Тут, — сказал он устало. — Солдаты заняты своими желудками и болтовней, им не до нас. Так что никто не помешает.
Максимус обошел стол и присел на лавку напротив меня. Раньше я видел коменданта лишь издалека. Это был высокий, на голову выше меня, сухощавый светловолосый мужчина со злыми глазами и постоянно кривящимся в недовольной гримасе ртом. Еще не старый, подтянутый и жилистый, длинноногий и длиннорукий. Максимус был одет в простую куртку, кожаные штаны и обыкновенный серый шерстяной плащ. У пояса длинный меч в потрепанных деревянных ножнах. Лишь медальон с гербом крепости на груди говорил о том, что это комендант, а не обычный рабочий или воин.
