— Лекари говорят то, что им следует говорить.
— Значит, смертью воина? Я помню, было сражение.
— Нет. Он пережил их всех. Твоим мечом он сдерживал их до того, как подоспели стражники. Потом он поведал мне то, что ты говорил ему о выборе самурая. Я думаю, именно твой пример произвел такой поворот в его сознании. В конце концов он добровольно избрал то, к чему остальные пытались его принудить. Он посчитал это решение мудрым.
Нелепость ситуации чуть было не вызвала у Миси смех, но боль в груди помешала ему рассмеяться. Как только приступ миновал, Миси выдавил:
— Он отказался, когда я предложил ему такую смерть.
— Он всегда был далек от людей новых поколений, — с сожалением произнес Теодор, повернувшись к кровати Миси. — Я хочу вознаградить тебя.
Моментальная вспышка неприятия дала Миси возможность дважды перекатить голову по подушке в знак отказа.
— Это неуместно.
— Потому что ты поднял руку против Дома Куриты?
— Хай.
— А если я, как глава этого Дома, скажу, что ты всегда оставался верен нам, как и подобает самураю?
Миси встретил пристальный взгляд Теодора. Он почувствовал силу духа Канрея, силу, которая может править. Но у Миси была своя сила.
— Это не изменит правды. Я отживаю свою последнюю ложь.
Теодор вздохнул. Склонив голову, он спросил:
— Ты собираешься пойти в монахи?
— Возможно, в свое время.
Некоторое время они не разговаривали. Миси показалось, что на него снова сошел сон, но когда очнулся от забытья, Теодор по-прежнему оставался в комнате, все в той же позе. Миси пробормотал:
— Если ты сказал правду, то на мне лежит еще один долг.
— Авано?
Миси повернул голову. Авано, родовой дом его наставника Минобу, был ему столь же близок, как Лютеция и внутренние сферы политики Дома Куриты. Тетсухара-сенсей отлучил его от семейного фамильного наследия, когда Миси принес ему голову главного мучителя — Самсонова. Старик, отказался признать справедливость отмщения Миси, которое тот произвел ради восстановления чести его старшего сына Минобу. Старший сенсей проклял его, но в космопорту, куда Миси пришлось отправиться сразу вслед за этим, его ожидал пакет. Узкая длинная коробка. И эта коробка сейчас лежала в одном из сейфов банка в предместьях города. Распоряжения, которые Миси оставил в завещании, составленном «на всякий случай», теперь не имели смысла.
Теодор вмешался в его размышления.
— Так куда же ты собираешься?
— Исполнить свой последний долг, — ответил Миси, но это никак не касалось ни предложения Канрея, ни лично Теодора, зато имело непосредственное отношение к самому Миси — к тому, чем он был и чем стал. Пока долг останется невыполненным, он не сможет освободиться, чтобы двигаться по своему пути дальше. — Когда лекари отпустят меня?
— Когда ты будешь пригоден к космическим путешествиям. Корабль будет ждать.
— В корабле нет необходимости.
— Для тебя, но не для меня. Я уверен, что тебе от этого все равно никуда не деться.
Голос Теодора был тверд и непреклонен. Миси ответил кивком. Они наконец поняли друг друга.
Волк замер на мгновение у входа, едва увидел человека, стоявшего у окна, спиной к дверям. Даже мне сразу стало понятно, что этот высокорослый воин не имеет ничего общего с приземистым Такаси Куритой, на встречу с которым мы шли. Как только мы оказались в комнате, человек повернулся, чтобы приветствовать нас, и я сразу узнал в нем Теодора Куриту. Гундзи-но-Канрея Империи Драконис. Вид у Канрея был усталый.
— Полковник Вульф, рад видеть вас.
— Добрый вечер, Канрей, — сдержанно отвечал полковник.
Теодор хмурился — нехарактерное выражение лица для человека, натасканного в дипломатии Дома Куриты. Очевидно, что-то тяготило его. Вряд ли он одобрял поединок Джеймса Вульфа со своим отцом.
— Присаживайтесь, пожалуйста, — сказал он, указывая на несколько тщательно задрапированных кресел искусной резной работы, стоявших почти в самом центре комнаты. Мы заняли предназначенные нам места, однако сам Канрей остался стоять. — К сожалению, должен сообщить вам, полковник, что ваше приветствие, увы, не ко времени. Мой отец ушел от нас сегодня утром. Я больше не Канрей и отныне зовусь Координатором.
Полковник Вульф насторожился, но голос его оставался по-прежнему ровным и спокойным.
— Я не знал, что Такаси был болен.
— Все произошло неожиданно. Врачи сказали, что сердце остановилось во сне.
— Ваша осмотрительность наводит на мысль, что сами вы придерживаетесь несколько другого предположения.
— Вы, как всегда, проницательны, полковник Вульф. Не знаю, сочтете вы эту новость благой или же нет, но смею вас уверить, что в смерти моего отца вовсе не замешано чье-нибудь вероломство.
— Я никогда не желал ему бесчестной смерти.
— Однако вы желали видеть его мертвым. Иначе зачем вы приняли его вызов?
— Я пришел, чтобы покончить с этой ссорой.
— Ах да, эта ссора. — Теодор печально покачал головой. — Неужели смерть моего отца не положила конец вражде между Домом Куриты и Волчьими Драгунами?
— Я явился сюда для поединка. Он и стал бы завершением вражды.
— Существует много путей для достижения развязки, полковник. Что может быть хорошего в отмщении, направленном на невинных?
Волк хмуро улыбнулся:
— Я мог бы задать вам тот же самый вопрос.
— Ваши слова предназначены для моего отца, но не для меня. Мы живем по эту сторону мироздания. И Вселенная есть и будет сегодня и завтра тем, что мы из нее сделаем. — Наконец Теодор сел. Он чуть подался вперед, лицо его стало еще строже. — Вы все еще хотите ворошить прошлое?
Ничем не проявляя своих чувств, Волк ответил:
— Слишком много Драгун погибло от рук куритсу.
— И новыми потерями не возместить старых. Многие куритсу погибли от рук Драгун, и я сейчас не веду подсчет этих жертв. Я думал, что, приглашая меня на Фортецию, вы предложите примирение.
— Я пригласил вас, но не вашего отца. Кланы необходимо было остановить.
— Но потом вы сами пришли, чтобы сражаться за Лютецию. А ведь Драгуны могли бы остаться в стороне и позволить кланам уплатить ваши старые долги.
— Ганс Дэвион сыграл на нашем контракте с Великим Кагалом и вынудил принять участие в битве за Лютецию, так что могу заверить вас, что произошло это против моей воли.
— Разве вам самому не показалось мудрым и осмотрительным решение защищать Лютецию от захватчиков?
— Вы должны были встретить их в космосе и выступить вместе с наземными силами. Бенджамен был хорошо укреплен. — Полковник оборвал себя, досадливо отмахнувшись рукой от дальнейших стратегических разъяснений, которые пришлись бы сейчас совсем некстати. — Теперь же Ганс мертв, и меня никто больше не заставит помогать куритсу. Моя позиция остается неизменной.
