«Если бы уметь плавить цепи взглядом… Или руку делать тоньше… Ага! И другую. И ноги тоже! Э-хе-хе…»
Тяжело повздыхав, попробовал стянуть браслет цепи с запястья. Бесполезно… Опять вспомнились слова, который ему твердила при обучении Пеотия: «Чем ближе ты захочешь перенестись, тем легче это сделать».
Ну и подумалось:
«А если я попробую не все тело переместить, а только руку? На несколько сантиметров в сторону…»
Стал пробовать. Двигал руками, замирал, закрывал глаза… И постоянно концентрировал полученные от богини умения на правом запястье. И даже вначале не поверил своему слуху, когда услышал звук падения браслета. Да и рука стала намного легче! Открыл глаза, набрал воздуха для радостного крика, но тут же закрыл рот. Восторг восторгом, а внимание к себе привлекать не надо.
Получилось!
Проделал то же самое с другой рукой, потом – с ногами. С оглядкой выбрался в покои главной жрицы и быстро соорудил набедренную повязку. Затем произвел обыск и обзавелся двумя жезлами, которые оказались электрошокерами, и браслетами для управления цепями. Все остальное, в том числе некие обрядовые предметы, усыпанные драгоценными камнями, и украшения, показалось ненужным.
Первыми от удара электричеством пострадали два мужика, стоявшие в почетном карауле у покоев главной жрицы. Причем один из них оказался довольно массивным, и его одежда, а также шлем с сеточкой на лицо оказался Кормильцу почти в пору. Эту пару плененных он приковал в комнате для допросов за лодыжки. Потому что обратил внимание на дверь: двойная! Если плотно закрыть, в спальне вопли не слышны.
Потом вновь направился к выходу из покоев. Там в недоумении стояли еще три охранника: дежурный привел смену и никак не мог сообразить, поднимать тревогу или нет. Увидев выходящего из покоев жрицы Кормильца, принял его за караульного:
– Вот ты где!
Три прикосновения электрошокерами, и еще три прикованных пленника заняли места у стены.
Не успел Михаил отдалиться от покоев, как на первом повороте столкнулся еще с одной парой охранников. А те возьми и спроси, не видел ли он старшину. Пришлось и их отволочь к их любимому начальнику. Приковав обоих, император не столько устал, сколько основательно разогрелся. И с опозданием сообразил:
«Надо было вырубать одного, а второй бы пусть его на себе волок!»
Не зря сообразил! Очередные двое стояли возле какой-то разукрашенной двери и тоже слишком любопытными были: спрашивали, где их смена. Разрешение уйти с поста получили они по-разному: один безмолвно упал, второй так же безмолвно потащил его в покои главной жрицы.
Приковав и этих, Михаил подумал:
«Может, за такой красивой дверью есть что-то ценное? Надо заглянуть!»
И опять ему помешал охранник, но уже в серебристом шлеме. Офицер! И тоже, баран, искал старшину.
– Дался вам этот старшина! – ворчал землянин, выискивая свободное место у стены пыток. – Пуп земли, что ли?
Ну а дальше ему везло. Видимо, остальные охранники, осознав, что старшина где-то удачно спрятался или забил болт на службу, не стали испытывать судьбу, сидели себе в караулке и не отсвечивали. Ну не ведут на смену постов, да и ладно. Солдат спит, служба идет! А в данном случае – еще и зарплата капает.
До резной двери Кормилец добрался уже изрядно заведенный и готовый без всяких ударов электрошокера заставить любого встречного бежать в комнату пыток и самостоятельно там приковываться. А вернее, просто оглушать любую помеху на месте кулаком, да и оставлять лежать там же.
А приоткрыв резную дверь и рассмотрев, что творится в помещении, стал размышлять:
«Попал я, конечно, правильно, но вот что это мне дает? Портал не работает, эти стервочки молитвы поют, мстить сейчас предательнице – так со всеми не справлюсь, а они помощь точно своим визгом призовут… Надо дергать отсюда и прятаться в гуще народных масс. Или вернуться за драгоценностями? Все-таки массы гораздо лучше ко мне отнесутся, если я им чем-то глазки ослеплю…»
Дверь оказалась служебным входом в храм.
В нем пока еще не было ни прихожан, ни гостей, ни самого императора со свитой. Только жрицы, которые стояли на коленях вокруг телепорта и, то и дело припадая лбами к полу, распевали некую торжественную молитву. Аника тоже принимала в этом участие. Наверняка она уже успела рассказать о визите и похвастаться полученной от Священного диадемой. Политика на ближайшее время была определена, всесторонняя поддержка получена, ну и собрание завершалось обязательным, вероятно, в таком случае пением.
Михаил уже подосадовал на невозможность мести и стал закрывать дверь, как вдруг заметил резкое оживление среди жриц. Пять или шесть девиц, которые пели, опустив руки прямо на круглую площадку телепорта, от нее резко отстранились. Аника так вообще бодренько вскочила на ноги. Тотчас пение стало затихать, зато послышались восклицания:
– Тепло! Пол нагрелся! Телепорт просыпается!
Все вслед за главной жрицей вскочили на ноги и отошли от площадки.
– Там, на другом конце, черная вонючая вода! Огромная толща! – воскликнула Анита. – Я там утонула! И меня спасли просто чудом! Хотя… Скорей всего, это кто-то к нам… опять божественные советники адельваны или сам Сияющий…
Жрицы замерли, терпеливо ожидая, кто к ним заявится.
Кормилец прекрасно помнил рассказ Пузина о том, как тот спас эту подлую предательницу из черной жижи. Помнил и какая глубина в подвалах монастыря: около пяти метров.
И решил действовать.
Осторожно, стараясь шагать неслышно, подкрался к толпе жриц и заорал в полный голос:
– В стороны! Спасайтесь!
Этого оказалось достаточно, чтобы женщины с визгом расступились, кто-то подпрыгнул от неожиданности, кто-то осел на пол. Еще нескольких Михаил оттолкнул с пути и, подхватив Анику на плечо, зашагал в центр круга. Еще и крикнул:
– Именем Сияющего! Все – вон из храма!
У жриц были именные ожерелья, которые перевели им слова, сказанные на русском языке. Эффект был достигнут: никто не бросился спасать свою главную жрицу. Никто не повис на плечах у Кормильца. Никто не пытался ему заплести ноги. Да и охранников звать никто не спешил.
А в следующее мгновение Михаил Днепрянский совершил телепортационный переход, задержал дыхание и собрался всплывать.
Глава девятнадцатая
Древние хардийцы
Алессан и Вителла, громко переговариваясь, подходили к спальне.
– А как врал-то, как врал! – укорял Алессан декерла. – Не «пробивает» его! Ничего ему не надо! А сам как дорвался до бедных девушек, так у меня сердце сжималось от переживаний за них! Всю ночь, бедные, орали!
