Густав по-хорошему завидовал его физической форме, хотя разговаривать с пыльными подошвами кроссовок было не очень-то приятно.
— Не знаю, — ответил странник. — Этот город мне совсем не нравится.
— Да уж. Сразу как-то отпугивает.
— Можно попробовать махнуть в объезд. Наверное, большой крюк получится, но по такой дороге, — Густав сделал паузу, — я рисковать своей жизнью и кораблем не хочу. Лучше застрять в грязи или колее, чем попасть под завал или в хренов люк.
— Наверное. — Локти бегуна согнулись, он ловко оттолкнулся и встал на ноги, отирая раскрасневшееся лицо тыльной стороной ладони. — Предлагаю другой вариант.
— Какой же?
— Разделиться. Ты поедешь в объезд, а я пройду через город.
Густав с интересом посмотрел на бегуна:
— Спор?
— Пари!
— И кто выигрывает?
— Кто быстрее доберется до определенной точки.
— Например, до гостиницы, — предложил Густав. — Она находится на выезде из города.
— Идет. — Руслан протянул руку, и странник ее пожал. — Тот, кто придет вторым, всю последующую неделю добывает пропитание для нас обоих.
— Договорились.
Они разбили рукопожатие и залезли в кабину корабля.
— Смотри, — сказал Густав, включая навигатор. — Гостиница «Белый шторм» находится на той стороне, отзывы странников все как один положительные, работает давно, на клиентов.
— Тебе легко сказать «смотри», а как я к ней выйду?
— Найдешь по указателям и по компасу. — Густав указал на наручные часы бегуна. — Включи его.
Пока Руслан тряс рукой, заставляя миниатюрный процессор внутри часов переключить режим с временно́го на пространственный, странник максимально увеличил спутниковую карту города.
— Вот. — Густав ткнул пальцем в точку на экране. — Тут «Белый шторм», тут мы. Запомни направление стрелки компаса относительно носа корабля. Не ошибешься, я думаю. Фотография старая, но эта дорога идет, не прерываясь, через весь город, прямиком к гостинице у реки. Удобно придумано. Дать тебе фору?
— На прямой я сделаю тебя, а когда ты подъедешь к этой забегаловке, я уже буду спать на чистых простынях. Так что касательно времени прибытия победителя поинтересуйся у хозяина гостиницы, я не в состоянии говорить о цифрах во сне.
— Слушай, а если… кто-то из нас не сможет добраться? — вдруг спросил странник.
— В себе я уверен. Да и что с того, если ты или я кончимся? Когда-нибудь это случится, рано или поздно, почему бы не в этом прекрасном пограничном городе? Я справлюсь.
— Но город незнакомый, а у тебя только ножи.
— Ты обо мне, что ли, печешься?! — удивился бегун. — О себе подумай! Поверь, мне гораздо легче передвигаться на своих двоих. И открою тебе страшный секрет, услышав который двадцать человек, включая женщин и детей, расстались с белым светом, — я всю жизнь только и делаю, что попадаю в незнакомые города. С ножами и пешком.
Пронзительно запиликали часы, бегун выключил их, достал флягу и согласно расписанию задумчиво выпил воду, глядя через окно на хмурый город. Небо быстро затягивалось дождевыми облаками. Подул ветер, разгоняя сухо хрустящую на зубах пыль.
— Мне кажется или ветер как будто сдувает этот сраный распрекрасный город? — спросил бегун.
— Кажется. Раньше люди умели строить хорошие, крепкие здания.
— Здания-то были хорошие. А вот люди были херовые.
— Почему это?
— Да потому, — сказал бегун. — Самое главное для тех, кто остался на планете, — выживание. И это понятно. А когда-то люди решали другие проблемы. Например, девушка могла париться, что она жирная сука и ее никто не любит, при этом объедаться печеньем перед полуночью, в полночь и за полночь. А какой-нибудь парень мог страдать из-за того, что родители не подарили ему новую машину на совершеннолетие. Для них это было трагедией, веришь ты или нет. И что теперь? Теперь ты радуешься тому, что прожил один-единственный день. Просто прожил его, херовократное ура! Вот она какая, настоящая радость, неподдельная!
— Ну, допустим, из-за машины я бы тоже расстроился, — сказал Густав.
— Ага. — Бегун насмешливо поглядел на него. — А из-за прыщей вены резать стал бы? Или из-за того, что у тебя живот до колен и все тебя дразнят?
— Нет. Я похож на идиота? Тем более что… я не видел действительно толстых людей. Только в кино или на картинках.
— А они были. И страдали из-за этого. Для поддержания ублюдков создавались целые центры, сотни людей работали на то, чтобы жирная потаскуха вышла из депрессии. Сначала сотни работали на то, чтобы она стала жирной потаскухой. И еще сотни нужны были для того, чтобы создавать для этой жирной потаскухи иллюзию, что она поступает правильно. В том-то вся и разница между мирами, странник, в этом вся соль. Я бы не хотел жить в мире, где люди устраивали сцены из-за платья неправильного цвета или остывшего супа. То был гнилой мир. Пропащий. А крепкие здания — что с них взять! Скоро наступит тот час, когда все окончательно развалится. И придет Легион.
— Ты же знаешь, что не развалины их цель, — сказал Густав.
— Вполне вероятно. Но это уже будет не наша история, на наш-то век развалин точно хватит. Так.
Бегун похлопал себя по карманам и подтянул лямки рюкзака. Всунул в ухо плеер и включил его, сбавив громкость почти до минимума.
— Погнали? — спросил он. — Чего тянуть?
— Погнали.
Они еще раз пожали друг другу руки. Руслан выпрыгнул из корабля, как с мостика в бассейне, так что тот даже чуть-чуть качнулся набок, заставив отработать амортизаторы. Поднял голову, нюхая набухавший сыростью воздух, словно какой-нибудь зверь, и побежал, лавируя среди обломков прошлого.
Проследив за ним, пока он не скрылся за ближайшим развалившимся пополам зданием, странник поехал налево, туда, где когда-то проходила альтернативная дорога, тоже разрушенная. Но, судя по временны́м слайдам навигатора, наложенным друг на друга, пригодная когда-то для того, чтобы объехать этот город и не попасть в дневную или вечернюю пробку. Если, конечно, умников не соберется столько, чтобы образовать новую.
Время стирает грани. И чистильщики делают то же самое. В момент, когда они пришли, объездная дорога плотно стояла, гудя клаксонами. Кто-то слушал аудиокниги, кто-то краем глаза смотрел фильмы, кто-то кивал в такт головой, делая вид, что согласен с долгими рассуждениями жены. Их выдуло из уютных, комфортабельных коробочек, размазало по воздуху тонким слоем и засосало во чрево чистильщика.
Густав глядел прямо перед собой, слушая сквозь мерный шум двигателя барабанный стук тяжелых дождевых капель. Если подумать, то в сегодняшнем мире за жизнь дали бы не больше, чем за кусок чего-то необычного и редкого. Да какое там! Просто за кусок чего-то полезного в быту. Жизнь перестала быть ценностью — вот что удивительно. В мире, где этих самых жизней стало очень мало по сравнению с прошлым, произошла стремительная инфляция. И к денежной инфляции произошедшее не имеет никакого отношения, потому что бумажки и монеты исчезли — этими бумажками странник несколько раз растапливал костер вечером, жаря колбасу и закусывая ее свежим диким редисом, макая его в крупную соль.
