– Ну как, – спросил Такэру, – явился твой осведомитель?
Сато кивнул.
– Разумеется.
– Он взялся разузнать про Ньюгартов?
– Безусловно.
– Кто он вообще?
– Тебе это знать необязательно.
Такэру резко остановился.
– Сато-сан, либо мы партнеры, либо я не участвую. Сэнсэй доверяет мне больше.
Сато сохранил на лице серьезность.
– Извините мою скрытность, Такэру-сан. Я встречался с аналитиком из их разведки. Это наш человек, законсервированный двадцать лет назад. Ты удовлетворен?
Они продолжили прогулку. Помолчав, Такэру сказал:
– Не нравится мне это. И сэнсэю, думаю, не понравится.
– А я так не думаю, – возразил Сато – Глеб поймет меня правильно. Во-первых, дело житейское у них – наши люди, у нас – их люди. А во-вторых, мы просто разыскиваем английских супругов, которым грозит опасность.
Ямото хромал за ними то сзади, то сбоку, стараясь не попасться на глаза, что ему виртуозно удавалось. Из диалога соотечественников он различал лишь фрагменты реплик, из которых ничего нельзя было извлечь. Однако Ямото это мало огорчало: он с азартом следил.
– Может, ты и прав, – неохотно согласился Такэру. – Но подобные методы все равно мне как-то…
– Удачно все прошло? – перебил вопросом Сато. – Проводили леди?
Такэру улыбнулся.
– Ты говоришь «леди», потому что не способен произнести ее имя. Поупражняйся: не Да-ся, а Да-ша.
Сато покачал головой.
– Язык сломаю. Значит, все обошлось.
Улыбка на лице брата растаяла.
– Было нападение. – Он рассказал об инциденте во дворе дома, включая вмешательство офицера ФСБ.
Сато отреагировал с неприсущей ему горячностью.
– Что за мир?! Таким он быть не должен!
Такэру, напротив, с несвойственной ему трезвостью, полюбопытствовал:
– У тебя есть предложения?
Сато вздохнул.
– Надо создать мафию. То есть… мафию добрых людей.
Такэру скривил губы.
– В одну мафию ты уже угодил. Помнишь, чем это закончилось?
– Братство Змеи создал не я, – возразил Сато. – И там не было добрых людей.
Они примолкли, пересекая мелкие лужи.
Старший из двух японцев крайне заинтересовал Ямото Кае, ибо в господине этом ощущалась неведомая сила. А чужая сила, разумеется, должна вызывать подозрения. По траектории, которую выписывали гуляющие земляки, Ямото заключил, что живут они, вероятней всего, в посольстве. Пред. водителя клана Черная Саранча это открытие воодушевило: в его поисках, похоже, появилась наконец точка отсчета. Скрюченный японец в бейсболке извлек из кармана две миниатюрные фляжки и глотнул из каждой.
Братья Абэ между тем меряли шагами лужи. Такэру хмыкнул.
– Мафия добрых людей… Думаешь, сэнсэю это понравится?
11
Дождь усилился, темнело. Во дворе дома было безлюдно. Припарковавшись у подъезда, Глеб запер «жигуленок» и ринулся под крышу. Даша встретила его в прихожей с прижатым к уху телефоном. На ней были шорты, маечка, и волосы ее убраны в «конский хвост».
– Все, Гольдберг, я тебя целую, – проговорила она в трубку. – Шеф явился, нахлобучку мне устроит.
Глеб повесил куртку на крючок.
– Про Сашкины стихи рассказала?
Даша кивнула.
– Уже обсудили.
– Скажи Илье, что его идея о связи «людей в сумраке» с названием клана «Черная Саранча» обретает плоть. Передай, что он гений.
Даша произнесла в трубку:
– Гольдберг, шеф тебя гением обзывает. Но на самом деле ты просто еврейский мальчик из математического класса… Ша! Что за крики? Жди моей личной похвалы… Ладно, Илюша, пока. Пойду зарабатывать милость шефа мелким подхалимажем. – Дав отбой, она встала перед Глебом. – Колесниковы тебя накормили, да? Значит, ты добрый.
Глеб улыбнулся.
– Откуда ведомо?
Даша хмыкнула.
– А то я не вижу, сытый ты или голодный.
Глеб нахмурился.
– И что с того? Кто ожидает нахлобучки, тому ее не миновать. Давай, кайся.
– Даша потянула его в комнату.
– Сядь, сбалансируй центр тяжести.
Глеб сел на диван.
– Ну?
Даша прошлась по комнате.
– Сперва скажи, как там Сашка.
– Как я и опасался, – ответил Глеб. – Описал в стихах, что видел. Я наплел там про эпидемию гриппа, велел из дома не выходить.
– Послушаются?
– Обижаешь. Зубы-то не заговаривай: что случилось?
Сев к нему на колени, Даша объяснила:
– Вхожу в клинч, чтоб связать руки сопернику.
Глеб прыснул.
– Не тяни, морда.
– В общем, дело было так. – Даша рассказала, что они со Светкой уехали из школы, не дождавшись Стаса и Такэру, у подъезда сцепились с Куроедовым – и поведала о развитии событий вплоть до вмешательства красавчика Луганского. – Повестка на Лубянку у меня в сумке, – подвела черту Даша, уткнувшись Глебу в ключицу.
– Дура, – сказал Глеб.
Даша кивнула.
– Ага. Беспросветная и бесперспективная.
Глеб прыснул.
– Дашка, иди на фиг. Я в душ хочу.
Отстранившись, Даша посмотрела ему в глаза.
– Вызов на Лубянку, похоже, впечатления на тебя не произвел?
Глеб объяснил:
– Тебя опередил Оксфорд. Вызвал меня с урока и… – Он рассказал о визите генерала Рюмина в школу.
Зеленые Дашины глаза излучали тревогу.
– Весело живем.
– Нормально, – успокоил Глеб. – На Лубянку я и сам рвусь: пора бы развязаться. Не спрашивай, как – буду импровизировать.
– Ладно. Тогда вопрос другой. Дай-ка припомню. – И Даша процитировала последнюю строфу Сашиного стихотворения:
Как будто с небесной кручи,
с природой шутя нелепо,
на город спустились тучи,
и люди в них тонут слепо.
– Молодец, что заучила. В чем вопрос?
– Светка говорит, ты назвал это преисподней. За базар отвечаешь?
– К сожалению.
– Но тогда за этим должен стоять некто наподобие дьявола или… Думаешь, Змей досрочно возродился?
Глеб отмахнулся.
– Ой, Даш! Как показывает практика, для устройства преисподней людям вовсе не нужен дьявол. Они справляются своими силами.
Даша смотрела ему в глаза.
– А Ньюгарты?
– Что Ньюгарты?
– Они, по-твоему, в этом участвуют? Если Илюшкина идея верна.
Глеб пожал плечами.
– Хочется верить, что нет. Сознательно, по крайне мере. Слезай с коленей, я в душ.
Даша мотнула «конским хвостом».
– Имею еще одно сообщение. Чтоб ты не воображал, что я совсем уж дура. Перед Ильей звонила Сычова, тебя спрашивала. Они с Калитиным выловили, этак между делом, пьяного двадцатилетнего парня, который норовил расколошматить витрину. Парень этот оказался соседом Калитина по этажу и одет был в «сумрак черный». Везти его в кутузку пожалели: интеллигентные родители не переживут. Светка интересовалась, не будет ли у тебя на сей счет каких-либо пожеланий.
