должны быть идентичны, — произнесла Ликардия. — Это же универсальное заклинание, вообще-то. И явно то, что стоит на Слуге, придумано не тем, кто его ставил.
— Твой раб владеет магией? — прямо спросила Эллибероут у Фратера.
— Нет, — ответил Паладин.
— Заклинание, которым Глеб награждает женщин изменено, — заключила драконесса после нескольких минут рассматривания обоих плетений. — Это явно одно и то же заклинание — в основе. Но, если бы это, — она кивнула на золотистую конструкцию, — создавалось магом с нуля под конкретную ситуацию, то оно бы не имело структур, рассчитанных на перекачку магии от раба к хозяину. Это банальный лишний конструкт и лишняя затрата энергии для мага, учитывая его большую сложность. Какая категория была у того, кто его поставил?
— Первая.
— Значит он просто использовал печать плетения, а не создал заклинание сам, — заключила драконесса, развеивая золотистую структуру.
Печать — это артефакт, в который заложено заклинание, рассчитанное на однократное использование.
Применил — и можешь выбросить носитель, он более не пригодится.
— Заклинание Глеба же более интересное, — прокомментировала драконесса. — Взяли стандартное заклинание, убрали из него конструкты полного подчинения, добавили обратные эмуляции, за счет чего имеется свобода воли… Фактически, здесь единственное, что осталось от исходного заклинания — это запрет на прямую угрозу хозяину и косвенные намерения, направленные на смерть господина, да откачка энергии. Для человека она бесполезна — выход магии обычного разумного ничтожно мал…
Что дает понимание, почему так мало энергии у меня было, когда заклинание было на Лаврушке, но больше — когда на Лео.
— Слишком много изменений, — продолжала драконесса, видя, что я уже начинаю кривиться.
Все же пропускать через себя энергию было довольно сложно.
— Раб может тянуть магию из другого источника, но при этом структура оставляет его неподверженным влиянию направленности этих сил, — сказала Эллибероут. — Я закончила, можешь больше не превозмогать.
С облегчением вернул оружие в ножны.
— Мне показалось, или кто-то специально снабдил Глеба таким специфичным заклинанием? — тихо спросила Лаурель.
— Тебе не кажется, милая, — сухо сказала Ликардия. — Я о таком даже не слышала никогда.
— Как и я, — согласился Олегус.
— Не слышала и не видела, — подтвердила вампирша.
— Аналогично, — не остался в стороне Фратер.
Сидящая как мышка рядом с нами Милена, о которой и думать-то забыли, лишь развела руками.
— Я в таком же неведении, как и вы, — сказала она. — Но прежнее заклинание… Оно было более ограничивающим. Я делала только то, что мне говорили. Сейчас же… могу делать все, только не во вред господину.
— Приток магии ощущается? — спросила Эллибероут. — Гарпии, как и другие магические существа черпают энергию из своей души. Но неосознанно. В ее случае это как аромат далекого цветочного поля.
— А для тебя?
— Я как минимум на границах этого поля.
Я помассировал виски.
— Получается, что мы можем привязать Корделию к живому существу не магу, а она будет продолжать получать магию от Аминасифаль?
— И та ничего с этим не сможет сделать, — сказала Эллибероут, усмехнувшись. — По крайней мере пока Корделия не отречется от нее сознательно. А Бог не может отказать в своей магии тому, кого уже привязал к себе. Интересно как и когда Корделия стала служить эльфийской богине.
— Вряд ли она даже подумает о том, чтобы лишить себя сил, — сказала высшая вампирша. — Для нее это так же естественно, как и для всего живого — дышать, слышать. Когда мы встретились, она уже была такой… Немного не в себе. Сколько бы я не пыталась узнать что с ней произошло — не выходило. Магус, по его словам, пробовал пробиваться в ее память, но в разуме у нее все хаотично, а половина жизни — словно отсутствует. Она сильна, но не подчиняется приказам.
— Тогда почему на нее не поставили рабское заклинание? — уточнил я.
— По той же причине, по которой ты не хочешь делать это, — сказала Эллибероут, подобрав под ногами продолговатый камешек и принявшись крутить его в руках, посыпая искрами, срывающимися с пальцев. — Магус и Корделия примерно равны по силам. А, раз она подручная, то ее использование приведет к ослаблению самого твоего знакомого.
Этот клубок интриг становится все более запутанным.
— И давно вы с ней познакомились? — спросил Фратер, посмотрев на высшую вампиршу.
— Достаточно, — недружелюбно обрезала она. — Но ни годы, ни служба Магусу ее не изменили. В бою она опасна на все свои три категории, а вне его — словно подросток.
Нет, девчонка, конечно приставучая и явно со сдвигом по фазе, но она же с нами.
И уже за одно то, что с ней это сделала Аминасифаль, последняя заслуживает «Пожиратель Душ» в свою грудь.
И, скорее всего через желудок.
— Теперь осталось только выбрать жертву, — усмехнулся я. — И придумать как наложить заклинание тому, кто не является…
— Лови, — хлопнув ладонями, почувствовал, что внутри них что-то есть. — Хм… Реакция есть. Кажется, эльфийке случайная беременность не светит.
Лаурель залилась краской, а невозмутимая Эллибероут флегматично посмотрела на меня, когда я разглядел что она мне бросила.
Камень, а именно галька, оказался покрыт рунами.
И провалиться мне под землю, если эти тонкие линии, ромбики и кружочки не то, о чем я подумал.
— Печать?
— Она самая. Просто представь заклинание и перемести его в камень. Желательно воспользоваться им быстрее, так как крепость у него никакая — я не в том состоянии, чтобы проявлять чудеса драконьей артефакторики.
— И… как его активировать? — поинтересовался я, после того как последовал ее совету.
Ничего сложного.
Стоило только представить заклинание, используя Магию Теней — и оно тут же хлынуло в печать.
Вот только последняя в магическом зрении уже начала трескаться.
Ну да, не просто так материалы для артефактов используют высочайшего качества и только после длительной подготовки.
— Раб должен капнуть кровью на печать, а будущий хозяин — ее раздавить, — подсказал Фратер. — В этот момент у них должен быть зрительный контакт.
Опытный товарищ, да…
— Ну, кто с душой и желает себе магичку в рабство? — поинтересовался я.
Желающих не нашлось.
Ну хорошо.
Я делаю это сам.
— Корделия, солнышко, — позвал я магичку, не оглядываясь на костер. — Иди-ка сюда, милая. Я исполню твое потаенное желание.
А в следующую секунд отпрянул, так как рыжая появилась буквально из воздуха прямо передо мной.
— Твою мать! — вырвалось у меня. — Не делай так больше!
— Как? Вы ж сами позвали, — заморгала глазами та, откусив хлеб от все той же краюхи, с которой недавно приставала к нам. Потом протянула ее мне. — Глебушек хочет хлебушка?
Со стороны мох соратников раздались смешки.
И один «персонаж» смеялся громче других.
— Господин, — утирая слезы обратился ко
