— Слышал я про вашу планету, а вот побывать не получилось. — Я забросил руки за голову, и лежал, глядя в потолок из оструганных и выбеленных досок. От керосиновой лампы по углам порой шатались тени, за окном начал подвывать ветер, шарахая снежными зарядами в окно и дверь. — Ты как долго здесь думаешь задержаться Вера? На этой планете?
— Я думала, ты этого не спросишь, — улыбнулась девушка. Помолчала, и ответила: — Меня судили и дали срок в тридцать лет по подложному обвинению, Матвей. Я же нейрохирург, наша компания выпустила продукт, ускоряющей обмен потоками информации нейросетей в десять-пятнадцать раз, в зависимости от личности носителя. Но результаты испытаний были подложные, я это случайно заметила. Доложила своему шефу, а на следующий день меня арестовала полиция, по обвинению в хищении огромных денежных средств со счетов компании. Более того, опубликовали данные слежения за мной в течении пяти месяцев с помощью коннектора. Хитро отформатированные, большинство правда, и кусочками вставки, выполненные на высочайшем уровне. Если бы я не знала, что я этого не делала, тоже поверила бы. Три месяца шумихи в прессе, причем меня смешали с таким количеством дерьма, что ни о каком оправдательном приговоре и речи не шло. Потом суд, от полиграфа прокурор отказался, так как я менталистка, и могу полностью контролировать свои эмоции, вроде как. И тридцать лет тюрьмы. А на самом деле очнулась здесь, с моим ружьем на рюкзаке в старой зимовке, голая под шинелью. Самое противное в тот момент было, что какая-то мразь мне на лицо кончила, когда я без сознания была. Уроды!
Вера начала всхлипывать. Герда встревожено подняла голову. А я сел, обнял плачущую девушку, и тихо на ухо ей сказал:
— Вера, сейчас с тобой я. Герда тоже. Чтобы попытаться обидеть тебя — нужно будет перешагнуть нас. И ты ясная, читая девушка, потрясающая девушка. Мы обожаем тебя.
— И тебе не противно, что меня изнасиловали?
Не, женщин никогда не понять. Смотрит на меня заплаканными, огромными глазищами, которые по яркости со звездами соперничать могут, и не понимает, что она значит для меня. Или понимает, просто хочет услышать?
— Ты знаешь, когда ты стояла на балконе, то мне подумалось, что ты чище этого снега. — Я поглядел в глаза девушки. — У тебя тело чистое, душа ясная. А то, что какая-то мразь попыталась тебя испачкать — у них не вышло. Ясно? — И я поцеловал девушку, потом крепче, чувствую селенные слезы на губах, потом еще крепче, и сильнее, жарче, не давая опомниться.
Недовольно гавкнула Герда, когда ее спихнули на пол, вскрикнула Вера, застонала, обняла меня руками и ногами, прижимая к себе сильнее и не давая оторваться. Я чувствовал, чего хочет девушка, ощущал ее наслаждение, она понимала меня и двигалась мерно и точно. Потрясающе, такое впечатление, что звезды вокруг нас, и мы среди звезд. И длинный полустон-полувскрик Веры совпал с моим рычанием.
— Это фантастика, — отдышавшись, пробормотала Вера. — И он еще спрашивает, согласна ли я жить с ним. Дорогой, да я тебя никому не отдам!
Снизу неодобрительно проворчала Герда. Мол, ребята, могли бы и понежнее, а не ногой спихивать. На что я нагнулся, и потрепал головану по тяжелой голове.
— Матвей, ты пить хочешь? — Вера спустилась с кровати, и шагнула к столу, Герда как кошка начала крутиться у ее ног, требуя кусочек повкуснее. Вера, тихо смеясь, опустилась на колени, и начала кормить головану кусочками пирога. А я, сначала любовавшийся обнаженной девушкой, сейчас с огромным удивлением смотрел на засветившийся ровным светом прямоугольник фоторамки.
— Вера, погляди! — Я невежливо ткнул пальцем в сторону лежащего на столе артефакта. Девушка с недоумением, повернула голову, удивленно вскину брови и взяла фоторамку.
— Не трогай, — я подскочил с кровати, но Вера охнула, и упала, потеряв сознание, я едва успел ее подхватить. Артефакт, даже не подумав погаснуть, брякнулся на пол.
— Вера, ты чего? — я положил девушку на кровать, потрогал сонную артерию, потом нашел пульс на руке. Резко и часто, но равномерно. Дышит свободно. Чуть-чуть похлопал по щекам, потом метнулся к кувшину с водой, набрал пригоршню и, отодвинув скулящую и лижущую лицо девушки Герду, побрызгал. Наконец-то, ресницы задрожали, и Вера открыла глаза.
— Ох! — и, страдальчески морщась, коснулась рукой макушки. — Мамочка, как палкой по голове ударили. Ой как голова болит.
— Что было? — Я уже надел штаны, и был готов бежать за врачом, куда угодно, лишь бы помочь Вере.
— Похоже, эта штука активируется при ментальном контакте. Ты меня раздраконил, я с Гердой практически мысленно разговаривала, взяла эту штуковину, и мозгах аж полыхнуло. И знаешь, я даже сейчас ее ощущаю.
— Ее? — я удивился.
— Ну да, ее. Искин, похоже, да еще женского рода. У меня нейросеть активировалась и его видит. Ничего не понимаю, этой же штуковине бог знает сколько лет… — Тут Вера замолчала, и, через пару мгновений удивленно произнесла. — Это персональный компьютер, изготовлен в корпорации Шаньензи, программа искусственного интеллекта «Партни-78», адаптированная и дополненная. Выпущена семь тысяч восемьсот тридцать семь циклов назад, тут с точностью до их секунд, Матвей. Обалдеть! Ее зовут Шейсен, ее хозяйку звали Жйенью. То есть, она меня считает своей хозяйкой, у меня совпали на девяносто семь процентов ментальные волновые излучения. Достаточным считается порог в девяносто пять. Кстати, мы считаем, что порог колебаний волн у каждого человека от семидесяти до девяноста процентов. Видимо, наша аппаратура недостаточно точная.
— Вер, ты как думаешь, тут я что-то понял? — успокоившись, я поднял клятую фоторамку, на которой сменилась картинка. Теперь та же девушка, но в облегающем купальнике на каком-то пляже. Интересно, хвост намотала на левую руку. — Положу как я покамест эту штуковину на стол, и ты, Вера, ее не трогай. Пусть лежит, а ты спи, — я укрыл девушку одеялом, и, сняв штаны, примостился рядом. — Тебе завтра на работу, наверное, не стоит идти?
— С чего бы это? — Зевнув, ответила Вера. — Завтра и начну, не стоит начинать работу с прогулов. А насчет процентов — это отличие излучений головного мозга. Тут без нескольких графиков в ЗD я тебе ничего не смогу объяснить. Спокойной ночи, Матвей. — Приподнявшись, она поцеловала меня. Поглядела на лежащую в кресле Герду. — Герда, спокойной ночи.
И вскоре мы спали.
Утром, проводив Веру, я договорился с Мартой о переезде нас в один номер. Не стоит тратить лишние деньги. И спросил хозяйку о съеме дома на несколько месяцев, хотя бы.
— Матвей, это не ко мне, вообще то. Но знаешь, вон, напротив, зайди в редакцию, там скоро свежую газету выпустят, значит, О’Тул на месте. Это наш редактор, владелец типографии и газеты в одном лице. Знает про город все и вся. Наверняка знает, что вы вчера с Верой здесь вытворяли. Ребята, я понимаю, что вы молодые, но нужно немного жалеть остальных постояльцев, им же завидно, — Марта рассмеялась, и похлопала меня по плечу. Потом внезапно посерьезнела. — Молодец, парень! Таких девчонок как Вера немного, их надо любить и беречь. И тогда тебе жить будет всегда интересно и нескучно.
