Александр Зорич - Пилот мечты

Минус пять астероидов. Минус пятнадцать.

В эфире не стихает буря восторгов. Тосанен радуется, как ребенок.

— Вот жахнуло! Эх, так бы всю жизнь работать… Обожаю эстетику разрушений! Румянцев! Как у тебя с чувством прекрасного обстоит? Ты находишь свою эстетику в ядерных взрывах? Красота! — На секунду голос тонет в помехах. Надо полагать, эстетично рванула очередная БЧ.

— Не знаю, Тойво. Что-то я не на шутку задолбался. У меня радиационная защита не на высоте… и вообще.

— Ты не романтик, Андрей!

— Это точно, какая уж романтика. Ко всему прочему задница болит, уже шестой час в седле.

Минус двадцать.

На двадцать третьем начались нештатные ситуации.

— Тосанен всем! У меня разгерметизация кокпита! Повторяю, разгерметизация кокпита! Возвращаюсь на паром! Возвращаюсь на паром!

— Что у тебя случилось, Тойво? — спросил Дан подходящим голосом, то есть очень заполошно.

— Чертов откатник! При выстреле так трясет, что бронепакет на фонаре разошелся! Ухожу домой! Черт, дерьмо! — и так далее.

Понимаю. Очень неуютно, когда между тобой и жадным космосом остается только тонкая скорлупа скафандра. Тойво слинял.

А потом слинял и я. Тоже из-за чертова откатника. Прозрения Валье подтвердились. Казенную часть заклинило намертво, снаряды перестали подаваться, хоть ты тресни. Я прокрутил пару бочек с предельной перегрузкой, чтобы помочь элеватору центробежным моментом — глухо. Пришлось возвращаться на ремонт.

Одно хорошо: ноги размял и успел пожевать, пока техники растормаживали «Дону Анну».

— У сеньоры приступ вагинизма! — ржали сволочи. — Га-га-га!

Тойво, похоже, сошел с дистанции. У его «Хагена» по всему фонарю пошли микротрещины, а также наблюдался один здоровенный скол. Теперь Тосанен сидел пригорюнившись и страдал.

Ну а я пошел на повторный вылет.

И на сорок шестом астероиде, когда я уже совсем хорошо прицелился, зазвенела тревога.

— Я «Комета», прием, что происходит?

— «Комета», к вам на предельной скорости движется группа флуггеров. Порядка двадцати единиц.

Взгляд на радар…

…Точно!

— Уточняю, двадцать четыре флуггера на два часа. Идут в режиме радиомолчания под прикрытием группы малоразмерных астероидов. Ответ на запрос «свой-чужой» отрицательный… Это флуггеры «Синдиката»!

Так, ну дела. Как не вовремя! И ведь хитро подобрались, в своем фирменном стиле: засада в поле астероидов…

Ко мне на всех парах спешил эскорт, точнее, эскорты. От парома галопировали осиротевшие пастухи Тосанена.

— «Комета», срочно разворачивайтесь и уходите! Срочно разворачивайтесь и уходите!

А что я? Мною овладела дикая злость, что на уравновешенного Андрея Румянцева совсем не похоже. Я разворачивался, но не в сторону парома. Совсем. Я разворачивался навстречу Трем Иксам, «Синдикату» долбаному. Их было хорошо видно. Засада вполне удалась, и теперь они заходили для атаки. Я же перенацеливал пушку.

— Румянцев! Ты что творишь?! Уходи! Уходи! — надрывались пилоты эскорта.

Ага, хренушки.

Сзади заработала гигаджоульная молотилка канонерской «Андромеды». Почти сразу погасла одна метка. Жаль только, что время накачки стрельбовых конденсаторов у ее «Виккерсов» минимум пять секунд! Но все равно, раз в три секунды (стволов-то два) пространство исправно вспарывают невидимые рентгеновские рапиры. Пираты активно маневрируют, и тяжеловесная башня не поспевает за всеми хитросплетениями курсов. Погасла вторая отметка!

G-95KS — редкий противник, но джентльменов удачи ждет еще один сюрприз, куда более редкий. Я на средней тяге иду на сближение, а с флуггеров эскорта вопят, чтобы «русский capullo»[4] поворачивал оглобли.

— Они пытаются взять нас в клещи! — ору в ответ. — Стреляй по флангам, загоняй их на меня, в центр!

— Румянцев, вали оттуда! Ты что, не понимаешь, что будет, если они захватят твой борт с пушкой?!

— А хреном по губам! Загоняй, мужики!

Меня вынужденно послушались. На дистанции семьсот включаются в работу ракеты «Доннершлаг» и «Ягдхунд». Сразу восемнадцать молний обгоняют меня и расходятся в стороны, к флангам вражеского полумесяца.

Через двадцать секунд там начинается дикая свистопляска. Ответить пиратам пока нечем. На такой дистанции ракеты средней дальности малоэффективны.

«Андромеда» с лазерпушками гасит еще одну метку. Пираты прорываются в ближний сектор, что полностью соответствует моим планам.

«Хагены» отрабатывают «Мартелями», «Андромеда» поддерживает начинание и отваливает в тыл, не прекращая палить из кормовой башни. Флуггеры эскорта поравнялись со мной и идут в строю фронта. Поэтому я вижу, как при каждом выстреле абляционная система охлаждения лазерпушек «Андромеды» стравливает струю отработанного газа-теплоносителя. За кормой флуггера то и дело вытягивается красивый густой хвост, наподобие лисьего.

Собственно, благодаря этой конструктивной фишке каноненшифф заслужил среди чопорных пилотов прозвище «лиса», или «чернобурая». Не чопорные пилоты прозывают ее иначе: пердящей жопой, летающей жопой или просто жопой.

В зону эффективного огня входит второй эскорт: два «Хагена» и пердя… хм-м… простите, «чернобурая». К пиратам несутся германские и французские гостинцы числом двадцать две штуки.

На дистанции наше огневое превосходство подавляющее! Истребители «Синдиката» один за другим гибнут, либо выходят из боя с тяжелыми повреждениями. Однако, когда между нами останется триста километров, все изменится. Их по-прежнему больше, намного больше, и совокупный залп ракет мы рискуем не пережить.

О да! Мы рискуем! Эфир снова и снова взрывается матюгами в мой адрес. А я всего лишь жду чистой директрисы огня, чтобы никакие астероиды не мешались.

«Синдикат» рвется вперед, не считаясь с потерями. Видимо, им очень нужна «Дона Анна». Я убеждаюсь в этом, когда наши флуггеры попадают в радиолучи чужих систем наведения.

— Флуггер в захвате вражеского радиоприцела, — один за другим рапортуют парсеры, но мой молчит.

Ясно как день, что, когда пойдут десятки «Шершней», составляющие боевую нагрузку оставшихся в строю «Черных громов», нам придется туго. Очень туго. Ведь нас всего пять. Пять «Хагенов» в строю фронта. Машины с весьма посредственной маневренностью. «Андромеды» далеко сзади, их можно не считать. Их разорвут потом, когда от нас останется реликтовое эхо. «Горыныч» и «Сокол» барражируют у парома — эти, быть может, успеют спастись.

Понимаю я и то, что дистанция триста для моих снарядов запредельная. Я ни в кого не попаду! Но снаряды-то непростые. Мне точно попадать ни в кого не надо. Фланговая атака дальнобойных ракет и лазеров сделала свое дело. Теперь пираты наступают лоб в лоб, отменно скучившись. Расстояние между флуггерами один-два километра.