Хм. Странное дело. Его всегда считали нелюдимым, и он уже давно с этим согласился. Каждое новое знакомство ему давалось через силу. Сергей превозмогая себя поддерживал разговор с малознакомыми лицами, которые отчего‑то жаждали общения с ним. Тогда как он с куда большим удовольствием послал бы их по известному адресу. Кстати, нередко такое и случалось, ну разве только в несколько завуалированной форме.
А тут… Неспешно прогуливается по скверику, мимоходом рассматривая улыбающиеся лица случайных прохожих. И странное дело, искренне улыбаясь им в ответ. А еще, эдак слегка запрокидывает голову, подставляя лицо под ласковые лучи местного солнца. А главное, он вдруг поймал себя на мысли, что ему это нравится. Вот не хочет он сейчас никуда, есть только одно желание, вот так неспешно прогуливаться, и глазеть по сторонам. Как говорится, на людей посмотреть, и себя показать.
Впрочем, благостное настроение у него продержалось не так чтобы и долго. Мысль сама собой свернула в сторону Алайи. Потом вспомнилась реакция Яшина, когда он сразу же сообщил о том, что они являются любовниками. Нет, тут‑то все нормально, они и впрямь поддерживают эту легенду, хотя после того свидания на яхте между ними ничего и не было. Но…
И как быть с Ириной? Нужно будет попросить Яшина, чтобы он разъяснил ей все как надо. Мол так нужно было для дела, все такое. Ага. А еще не забыть о том, что ребенок был зачат еще до его путешествия на Землю, эдак месяца за полтора. Хм. Уже после их с Ириной условного примирения и шага друг другу на встречу. А главное, до того, как Сергею стало вообще известно о земной резидентуре.
Из того, что Сергей узнал об Ирине, она была хорошим бойцом, трезвым и расчетливым, и уж если ей с таким постоянством срывает крышу, то признак это дурной. Нет, он вовсе не боялся того, что она в порыве ревности вдруг решит проломить ему череп. Хотя и стоило бы, чего уж там. Куда хуже, если эта валькирия опять сделает какой‑нибудь вывод, вильнет хвостом и поминай как звали. А вот этого‑то никак не хотелось, причем в самой категоричной форме.
Так он и прогулял до времени отлета на орбиту. И как ни странно для него самого, получил от такой бесцельной прогулки массу удовольствия. Все же, что ни говори, а Яшин прав, человек это дитя общества, и вне его дичает. Разумеется можно находясь в его среде держаться особняком, но только в том случае, если само общество тебе это позволит.
Как пример, те же кулаки, которые жили своим укладом, много работали и как следствие хорошо ели. Но случилось так, что общество вдруг обратило внимание, на то что они жируют, напрочь позабыв о том, сколько они работают. И плевать на то, что кто‑то специально обратил на это их внимание. Главное результат.
На яхте Алайи ничего не изменилось. Хотя и говорят, что женщины любят новизну. А впрочем, возможно причина в том, что она не так часто бывает на яхте, и интерьер еще не успел ей приесться. Вот она стоит и улыбается во все тридцать два зуба, идеально ровных и сверкающих белизной. Господи, как же все‑таки она красива. Вот так посмотришь на нее и дух заходится. Впрочем не у него. Уж слишком хорошо он знал, кто именно прячется за этой красотой.
— Привет, Сергей, — грациозно скользнув к нему, она чмокнула его в щеку.
На этот раз она была в кремовом платье, из материала очень похожего на шелк, ниспадающего волнами, и великолепно подчеркивающим фигуру. А главное, то как она во всем этом великолепии двигалась. Угу. А кто еще совсем недавно думал об Ирине и о том, как бы по глупости не потерять ее. Да он, кто же еще‑то. Но если найдется мужчина который останется равнодушен к такой красоте и сексуальности, плещущей через край, то либо он толерантен, либо импотент.
А Пошнагов нормальный мужик, потому и вздыбился как шерсть на загривке медведя. Хотя… Ну не мальчик же в самом‑то деле, так что сдержался без особого труда. Кхм. Ну во всяком случае, пока сама Алайя не прикладывала усилий. Вон как глазками стрельнула. Понимает в чем ее сила, и что противостоять ей практически нереально, а уж вкусив этот плод и подавно.
Впрочем, Сергей прекрасно понял, что на этот раз, обойдется без атаки. Так, обозначила свое превосходство, больше для удовлетворения самомнения, и не более. А он что. Он согласен признать ее превосходство. Вот только что‑либо большее в его планы не входит.
— Здравствуй, Алайя, — ну коль скоро она сегодня предстала в таком образе, то не стоит придерживаться официального тона.
— Сегодня я как радушная хозяйка решила отступить от обыкновения и не ставить тебя к плите, — беря его под руку и направляясь в кают — компанию, заговорила она.
— Заказала в ресторане?
— Не — эт, все куда интереснее, приготовила сама.
— Сама — а?
— Ну должна же была я как‑то тебя отблагодарить за то чудо, которое ты мне подарил.
— Алайя… — останавливаясь в дверях кают — компании, уже без наигранности попытался заговорить Сергей.
— Стоп, — тут же оборвала его она. — Я знаю твое отношение к семье и детям, но сразу говорю, со мной такие номера не пройдут. Я не готова жить с тобой под одной крышей, хотя и благодарна тебе за сына, просто превосходный карапуз. Страшное дело, но я уже подумываю о сестренке для него. Но давай договоримся так, ты к моему сыну не будешь иметь никакого отношения. Ты мне помог, и я благодарна тебе за это. Как видишь, настолько, что повязалась фартуком и встала к плите.
— Кхм. Я оценил.
— Не — эт, ты оценишь, когда попробуешь, — потеревшись щекой о его плечо, вновь становясь мягкой и домашней, произнесла она.
Ну что же, тайм аут ему вовсе не помешает. Итак, чего он хотел отправляясь на эту встречу? Заявить права на ребенка, как выяснилось сына? Да в общем‑то нет. Если бы его мать была бы несостоятельно женщиной, а в это слово он вкладывал далеко не только финансовую сторону, то ему было из‑за чего волноваться. Однако, его сын был в надежных руках.
Опять же, его ли сын. Согласно Ирианских законов он всего лишь дал свое семя, причем сделал это без принуждения и по своей воле. Если хотел претендовать на что‑то большее, то следовало заключить договор. Если тебя вынудили к этому силой, то ты должен это доказать. Словом с юридической стороны, он ребенку был никто и звали его никак.
Происходящее же, это всего лишь знак доброй воли госпожи Алайи. М — м-м, очень вкусный знак. Настолько, что Сергей не сумев сдержаться, начал тихонько так урчать. Был у него грешок, любил вкусно поесть, а когда вкусовые рецепторы зашкаливало, начинал мурлыкать, прямо как большой матерый котяра.
— Нравится.
— Обалденно.
— Я старалась. Как твое бродяжничество? Все потаенные уголки космоса облазил, — решила сменить тему разговора Алайя.
